Махабхарата. Глава четвертая "Дурьйодхана открывает счет своим злодеяниям". Часть вторая

Кроме ста сыновей от Гандхари, у Дхритараштры был еще один сын, рожденный от служанки, которая прислуживала ему во время продолжительной беременности жены. В отличие от своих сводных братьев, этот юноша, по имени Юютсу, не питал никакой зависти или вражды по отношению к Пандавам. Однажды он по секрету сообщил Юдхиштхире, что Дурьйодхана, крайне раздосадованный тем, что его затея с убийством Бхимы провалилась, снова отравил смертельным ядом из дурман-травы всю пищу, приготовленную, как обычно, в непомерном количестве для Бхимы.

Бхима лишь рассмеялся, услышав эту новость. После того как он напился божественного эликсира нагов, ему можно было не бояться Дурьйодханы. Усевшись перед царевичем Кауравом, он с удовольствием съел всю отравленную пищу. Пораженный Дурьйодхана смотрел на Бхиму, как ни в чем не бывало доедавшего последние крошки, и взгляд его был полон нескрываемой ненависти.

Несмотря на то, что сыновья Дхритараштры ненавидели Пандавов, Бхишма и Видура их любили и часто проводили время с пятью добродетельными и благородными царевичами. С того времени, как они появились в столице, Бхишма проявлял к ним особую отеческую заботу. Он любил Панду, а сейчас испытывал ту же любовь к его сыновьям. Юноши отвечали ему взаимностью и служили ему чем только могли.

Кроме того, Пандавы пользовались расположением своего учителя военного искусства, Крипы, который был сыном благородного брахмана, выбравшего для себя занятие воина. История Крипы, которую он рассказал царевичам, была такова. Отец его, риши по имени Гаутама, занимался суровым подвижничеством и вместе с тем упражнялся в воинском искусстве, к которому испытывал большую склонность.

Аскетические подвиги Гаутамы и его ловкость во владении оружием были настолько велики, что сам Индра встревожился, как бы риши не превзошел его своей силой и не посягнул на его положение в райском царстве. Обеспокоенный, бог решил послать к Гаутаме прекрасную апсару, небесную деву, чтобы она отвратила его от подвижничества.

Когда риши увидел перед собой полуодетую апсару, мысли его смутились, и он извергнул семя. Семя это упало на пучок из вереска, и вскоре из него родились двое детей. Риши, однако, не знал об этом чуде, сделавшем его отцом, поскольку сразу после встречи с апсарой поспешил перебраться на другое место. Некоторое время спустя проходившие мимо царские солдаты нашли двух младенцев и отнесли их в Хастинапур.

Впоследствии Гаутама, узнавший обо всем благодаря своему мистическому видению, пришел в город и рассказал царю историю появления своих детей. Затем риши передал своему сыну Крипе все свои воинские знания и опыт, и со временем Крипа стал сам учить царевичей.

Бхишма был доволен Крипой: благодаря его усилиям юноши поднаторели во владении оружием. Однако Бхишма хотел, чтобы они научились обращаться и с небесным оружием и таким образом стали бы непобедимыми в сражениях. Крипа же не владел секретами богов, поэтому Бхишма продолжал искать учителя, который обладал бы необходимыми знаниями в военном деле. Но никто из тех, кого он встречал до сих пор, не виделся ему достойным обучать царевичей.

Шло время, и однажды юноши прибежали к Бхишме с необычной новостью. Они рассказали, как играли в лесу в мяч и уронили его в глубокий пересохший колодец. Царевичам никак не удавалось достать его оттуда. Они стояли у колодца, в замешательстве глядя друг на друга, как вдруг к ним подошел темнокожий человек. Это был брахман. Худоба его тела свидетельствовала о его бедности, но при этом от него исходило сияние, и глаза его горели.

Царевичи окружили брахмана и спросили, не может ли он им помочь. Брахман сказал с едва заметной улыбкой:

— Какие же вы воины? Какой толк в вашем воинском мастерстве, если вы даже не можете достать закатившийся в колодец мяч? Если вы накормите меня, я достану мяч, а также и вот это кольцо.

С этими словами он снял с пальца кольцо и бросил в колодец. Юдхиштхира сказал ему:

— О брахман, если ты сможешь достать мяч и кольцо, мы попросим Крипу, чтобы тебе назначили пожизненное содержание.

Брахман набрал в ладонь пучок длинных травинок и сказал:

— Теперь смотрите, как я наделю эти травинки силой оружия. Я наколю на них мяч и вытащу его на поверхность.

Он прочитал какие-то мантры и стал одну за другой бросать травинки в колодец. Первая из них вонзилась в мяч, а каждая последующая втыкалась в предыдущую. Вскоре из травинок образовалась длинная цепь, ухватившись за которую брахман вытащил мяч из колодца.

Царевичи смотрели в изумлении:

— Да это же настоящее чудо! Но посмотрим теперь, как ты поднимешь кольцо.

Брахман взял лук у одного из царевичей и выпустил в колодец остроконечную стрелу. С помощью этой единственной стрелы он вытащил кольцо — оно оказалось надетым на ее наконечник.

Царевичи столпились вокруг незнакомца, прося его назвать свое имя. Никогда прежде они не видели такой сноровки. Брахман велел им пойти к Бхишме и описать ему увиденное. Он наверняка узнает того, кто это сделал. Брахман обещал не уходить и дождаться возвращения царевичей.

Юноши тут же побежали назад, в город, и доложили обо всем Бхишме. Услышав их рассказ, Бхишма просиял. Конечно, на это был способен лишь Дрона, ученик его собственного учителя, Парашурамы. Риши много рассказывали о Дроне. В его появлении, несомненно, чувствовался Божий промысел. О лучшем учителе нельзя было и мечтать. Бхишма сам отправился вместе с юношами на встречу с брахманом. Увидев, как и ожидал, Дрону, Бхишма тут же предложил ему стать царским учителем. Дрона согласился и вместе с Бхишмой отправился в Хастинапур.

Когда они добрались до города, Бхишма попросил Дрону рассказать свою историю. Дрона обвел взглядом собравшихся царевичей. На их лицах читалось нетерпение: им хотелось узнать как можно больше об этом необычайном брахмане. Он рассказал, что отцом его был Бхарадваджа, всесильный риши, проживший тысячи лет в глухом лесу и недавно достигший цели своего подвижничества — вознесения на небеса.

Хотя Дрона и был брахманом, его, тем не менее, всегда влекло военное искусство. Еще живя под кровом своего отца, он выучился искусству владения оружием у Агнивеши, другого могущественного риши. Кроме того, он обучился науке о небесном оружии у великого Парашурамы. Однако, несмотря на свои обширные познания, Дрона оставался нищим брахманом. Он едва сводил концы с концами, чтобы прокормить семью. Поиски лучшей доли и привели его в Хастинапур, где он надеялся получить должность учителя царевичей.

Бхишма сказал ему:

— Добро пожаловать в наш город. Живи здесь и наслаждайся всей роскошью, что есть у Куру. Знай, что Куру — в твоем распоряжении. Все богатства, что есть у нашего семейства, все земли и все наши данники-цари принадлежат в равной мере и тебе. О лучший из брахманов, нам очень повезло, что ты почтил нас своим присутствием.

Дрона получил большой, прекрасно обставленный дом, где было все что душе угодно, и множество слуг в придачу. Вскоре он перевез в Хастинапур жену и сына и зажил вместе с ними в обществе Куру, занимаясь обучением царевичей — как Пандавов, так и Кауравов.

Дрона учил царевичей всему, что сам знал о военном деле. Юноши упражнялись каждый день от восхода до заката. Слава о его военной школе ширилась, и царевичи из других государств стали приезжать в Хастинапур, чтобы брать уроки у знаменитого Дроны. Вришни, Андхаки и другие прославленные и могущественные династии посылали своих царевичей к Дроне, и он учил их всех. Вскоре у Дроны было уже несколько тысяч учеников.

Лучшим его учеником, превосходившим остальных юношей, был Арджуна. Он ни на шаг не отходил от Дроны, стараясь не пропустить ни одного его жеста и жадно вникая во все тонкости военного мастерства. Никто из царевичей не мог сравниться с ним в ловкости, быстроте, стойкости и решимости. Арджуна был лучшим из всех, и в военном искусстве, как считал Дрона, ему не было равных.

Испытывая естественную отцовскую привязанность к своему сыну, Ашваттхаме, Дрона пытался обучить его особому мастерству, которое было бы доступно лишь ему одному. Как-то раз он раздал царевичам горшки с узкими горлышками и попросил наполнить их речной водой, а своему сыну дал горшок с широким горлышком, чтобы он мог вернуться первым и получить дополнительные знания.

Арджуна разгадал намерение Дроны и, наполнив свой горшок с помощью небесного водного оружия, опередил Ашваттхаму. Дрона не смог сдержать улыбки, увидев решимость Арджуны. В стремлении научиться как можно большему у своего наставника Арджуна превосходил всех. Он поклонялся Дроне со всем тщанием и ловил каждое слово. Благодаря прилежанию в учебе и преданности гуру он стал любимым учеником Дроны.

Как-то ночью Арджуна доедал ужин. Внезапно подул ветер, и светильник, служивший единственным источником света, погас. Вокруг воцарилась непроглядная тьма. Арджуна, однако, продолжал есть, как ни в чем не бывало. Тут он понял, что в силу привычки ему удавалось доносить пищу до рта, хотя в темноте он не мог ничего видеть. Тогда он решил попробовать тренироваться с луком и стрелами в ночной тьме, стреляя в незримые цели. Увидев беспримерную решимость ученика, Дрона возрадовался и сказал ему:

— Я сделаю из тебя воина, которому не будет равных на земле. Никто не сравнится с тобой.

Дрона обучил Арджуну сражаться на коне, на слоне, на колеснице и пешим. Он научил его всем приемам владения булавами, мечами, копьями, пиками, дротиками и многими другими видами оружия. Кроме этого, Дрона обучил его отражать совместный натиск любого количества воинов.

Дрона сдержал свое обещание, и вскоре на всей земле уже не найти было воина, который мог бы сравниться с Арджуной в его мастерстве.

Случилось так, что к Дроне обратился с просьбой обучить его юноша по имени Экалавья, сын вождя лесного племени нишадов. Дрона ответил, что его школа предназначена лишь для настоящих царей и царевичей. Обескураженному Экалавье пришлось уйти ни с чем. Страстно желая обрести совершенство в военной науке, он стал тренироваться в одиночку. Живя в лесу, он сделал фигурку Дроны и каждый день совершал ему поклонение, молясь о том, чтобы обрести мастерство владения оружием. Со временем он стал искусным лучником.

Однажды, когда Экалавья упражнялся с луком, где-то поблизости залаяла собака, мешая ему сосредоточиться. Он тут же, даже не видя самой собаки, выпустил семь стрел и прошил ими пасть животного.

В это время в соседнем лесу гуляли Арджуна и его братья. Они увидели собаку с пастью, прошитой стрелами, и, подивившись на нее, загорелись желанием узнать, какой герой сотворил такое чудо. Поиски привели их на поляну, где Экалавья упражнялся с луком. Увидев темнокожего нишада, вымазанного в грязи, со спутанными волосами, они спросили, кто он такой.

— Я из нишадов, зовут меня Экалавья, — ответил он. — Я ученик Дроны и упражняюсь здесь, в лесу, чтобы стать лучшим из лучников.

Арджуну охватило волнение. Этот юноша выдает себя за ученика Дроны, хотя тот и отверг его. Это полностью противоречит всем принципам религии. Никто не имеет права называть себя учеником гуру, если сам гуру не признал его таковым. А Экалавья даже пренебрег прямым приказом того, кого считал своим учителем. Дрона сказал Экалавье, что тот не может быть его учеником. Очевидно, что, несмотря на показную приверженность гуру, у этого нишада нет никакой преданности Дроне, ведь он ослушался его приказа. Тогда по какому праву он выдает себя за ученика Дроны и мало того — собирается претендовать на звание лучшего ученика? Его мастерство было поразительным, но оно было куплено ценой непослушания. Арджуна поспешил сообщить об этом своему учителю.

Склонившись у стоп Дроны, Арджуна сказал ему:

— О господин, прижимая меня к груди, ты обещал, что я буду лучшим из твоих учеников. По твоей милости это обещание исполнилось. Но теперь я узнаю, что у тебя есть еще один ученик, могучий царевич нишадов, Экалавья, чье мастерство соперничает с моим. Этот воин упражняется один в лесу, поклоняясь твоим божественным стопам. Неужели он уже сравнялся со мной?

Когда Дрона услышал это, ему стало не по себе. Вспомнив свой отказ Экалавье, он понял, на что намекал и почему был так обеспокоен Арджуна. Подумав немного, он ответил:

— Пойдем со мной, Арджуна. Увидим, что за ученик этот царевич.

Дрона не мешкая отправился с Арджуной в лес. Увидев их, Экалавья приблизился к Дроне и, бросившись перед ним на землю, прикоснулся к его стопам. Затем он встал перед Дроной со сложенными ладонями и заговорил:

— Господин, я твой ученик. Приказывай, и я все исполню.

Дрона с удивлением смотрел то на Экалавью, то на свое собственное изваяние, стоявшее неподалеку. Он вспомнил тот день, когда лесной царевич пришел к нему и получил отказ. Теперь он называет себя его учеником — Дрона был очень недоволен этим. Наставник Куру не хотел передавать Экалавье какие бы то ни было военные знания. Среди низкородных людей, живших племенами и не следовавших религии Вед, трудно было найти человека, обладавшего царственным благочестием. Наделять низкого человека большой военной силой было просто опасно. Экалавья же не вызывал доверия у Дроны еще и потому, что его племя не подчинялось благочестивому правлению Куру. Дрона не хотел принимать в свою школу царевичей, принадлежавших к племенам, враждовавшим с Куру.

Некоторое время Дрона стоял, задумавшись. Первое впечатление, которое произвел на него Экалавья, по-видимому, было правильным. Этот нишад явно не отличался добродетелью, если выдавал себя за его ученика, хотя на самом деле таковым не являлся. Очевидно, он просто хотел стать великим, прославиться в качестве ученика знаменитого учителя, но слушаться гуру не входило в его намерения.

Наконец Дрона с легкой улыбкой сказал нишаду:

— О герой, если ты на самом деле хочешь быть моим учеником, то ты должен поднести мне дакшину. Ученик должен быть готов пожертвовать всем ради гуру. И вот я прошу тебя: дай мне большой палец твоей правой руки.

Дрона понимал, насколько серьезной была его просьба и насколько трудно будет ее выполнить. Если Экалавья лишится большого пальца, его искусство стрельбы из лука сильно пострадает. Но если он хочет по-прежнему считаться учеником Дроны, то не откажет. Дрона также хотел показать, что нечестным путем удовлетворить учителя и достичь совершенства невозможно. Кроме того, лишая Экалавью пальца, он одновременно устранял угрозу, которую могли представлять для Куру сам Экалавья и его племя.

Дрона выжидательно посмотрел на царевича нишадов. Ничуть не колеблясь, Экалавья выхватил охотничий нож. Отказавшись выполнить первый приказ Дроны, царевич все же не хотел, чтобы его обвинили в нежелании поднести дакшину своему гуру. Он понимал, что лишится всего знания и умения, если не выполнит просьбу Дроны. Без малейшего колебания он отрезал себе большой палец и отдал его Дроне.

Взяв палец, Дрона поблагодарил царевича. Он поднял руку в благословении, потом повернулся и быстро зашагал прочь, а успокоенный Арджуна последовал за ним. Своими решительными действиями Дрона, безусловно, отстоял законы религии.