Махабхарата. Глава пятая "Демонстрация военного искусства". Часть вторая

Видура описывал слепому царю все происходящее. Арджуна показывал одно небесное оружие за другим. Оружием агнея он разжег пламя, оружием варуна призвал потоки воды, с помощью оружия ваявья заставил подуть сильный ветер, а оружием парджанья вызвал проливной дождь. Оружием бхоума Арджуна создал участок земли, а оружием парватья выстроил холм посреди арены. Затем он призвал оружие антардхана, и все созданное ранее исчезло.

Горожане в изумлении смотрели на проявления мистической силы. В одно мгновение воин становился высоким, с огромное пальмовое дерево, а в следующее — уменьшался до размера пальца. Вот он стоял на колеснице, а через долю секунды оказывался на земле на большом расстоянии от нее. Затем Дрона выпустил механического железного кабана, который быстро побежал по арене, и Арджуна поразил его пасть пятью стрелами, которые вонзились в цель, как будто это была одна стрела. Он попал двадцатью стрелами в полость коровьего рога, вращавшегося на веревке вокруг шеста. Продемонстрировав свое искусство владения луком, Арджуна вытащил меч и булаву и стал играть ими с необычайной ловкостью.

Представление подходило к концу. Смолкла музыка, и возбуждение толпы утихло. Вдруг со стороны входа послышались необычные звуки: кто-то со страшной силой стучал в ворота и ревел, как взбесившийся слон. Было очевидно, что на зрелище явился человек исключительной силы. Зрители оглядывались по сторонам, стараясь понять, откуда исходят звуки. «Что это — рушатся горы? Или, может, сама Земля раскололась надвое?» Некоторые решили, что, должно быть, какой-то ревнивый бог пришел сюда, желая похвалиться своей мощью.

Дрона вскочил с места. В окружении пяти Пандавов он был похож на луну, окруженную яркими звездами. А Дурьйодхана стоял со своими ста братьями, как Индра среди небожителей. Взгляды всех были обращены в сторону ворот. Оттуда к ним приближался воин, напоминавший пылающее солнце. На нем была сверкающая броня, росшая прямо из тела, а в ушах горели драгоценные серьги. Земля дрожала под его поступью, как будто шел не человек, а гора. Толпа оцепенела, глядя на незнакомца. Кто он и чего хочет?

Прекрасный юноша размашисто подошел прямо к Дроне. С некоторой долей безразличия он преклонил колени у его ног, а затем поприветствовал Крипу. Вновь оборотившись к Дроне, он заговорил, и голос его был слышен во всех уголках ристалища:

— Я Карна. С твоего позволения, о брахман, я продемонстрирую искусство, равное искусству Арджуны. Более того, я превзойду сына Кунти во всех отношениях. Смотрите же на мое мастерство и удивляйтесь.

Зрители как один встали, будто поднятые неведомой силой. Со всех сторон раздался рев и приветственные возгласы. Арджуна стоял, смущенный и разгневанный, сжимая и разжимая кулаки, покрытые защитными перчатками из кожи игуаны. Казалось, пламя горело в его глазах, устремленных на Карну.

Дрона кивнул в знак согласия. Карна вышел на середину арены и тут же стал демонстрировать свое умение. Под одобрительные крики толпы он повторил все приемы, исполненные Арджуной. Когда он закончил, Дурьйодхана вышел ему навстречу и горячо обнял его. Вот он наконец — тот, кто сможет усмирить этого зазнавшегося Арджуну. Сын Панду слишком уж долго находился в центре всеобщего внимания. Теперь у него появился достойный противник.

Дурьйодхана с улыбкой обратился к Карне:

— Добро пожаловать, о великий герой. Мы очень рады видеть тебя сегодня среди нас. Говори, чем я могу послужить тебе? Я и все царство Куру — в твоем распоряжении.

Дурьйодхана заметил, как разгневан был Арджуна. С улыбкой глядя в сторону Пандава, он выслушал ответ Карны:

— Желание мое уже исполнено, мне достаточно того, что я услышал от тебя. Все, чего я желал, — это навеки подружиться с тобой. И все-таки у меня есть одна просьба: пожалуйста, позволь мне сразиться с Арджуной один на один.

Арджуна тут же напрягся, услышав эти слова: схватив лук, он крепко сжал его в руках. С самого первого мгновения, когда Арджуна увидел не скрывавшего высокомерия Карну, он испытал острое желание расправиться с ним. Возможно, сейчас у него будет эта возможность.

Дурьйодхана рассмеялся.

— Давай лучше наслаждаться радостями жизни, о герой, — ответил он Карне. — Мы будем счастливы.

Арджуна, не в силах более сдерживать себя, громоподобным голосом прервал Дурьйодхану:

— О Карна, пришла пора тебе испить чашу, ожидающую незваного гостя и непрошенного оратора.

Лицо Карны вспыхнуло, как раскаленный уголь.

— О Партха, эта арена предназначена не для тебя одного, — проговорил он. — Она открыта всем героям, среди которых есть и такие, кто посильнее тебя. К чему слова? Сильные не болтают попусту. Пусть за тебя говорят твои стрелы, я же обещаю снести тебе голову на глазах у твоего гуру.

Арджуна взглянул на Дрону — тот слегка кивнул. Впившись глазами в Карну, Пандав выступил вперед, готовый к битве. Дурьйодхана обнял Карну и отошел в сторону. Карна встал напротив Арджуны, держа оружие наготове. Внезапно небо покрылось тяжелыми тучами, среди которых ярко вспыхивали молнии. Люди увидели над головой Арджуны великолепную радугу Индры. Над Карной, однако, облака рассеялись, и его фигуру осветило яркое солнце. Сыновья Дхритараштры встали позади Карны, а Дрона, Крипа и Бхишма — позади Арджуны.

Толпа на трибунах разделилась. Женщины из царской свиты растерялись, не зная, кому из двух героев отдать предпочтение. Кунти же, видя перед собой Арджуну и Карну, стоящих друг против друга, потрясенная, лишилась чувств. Удивленный Видура осторожно поднял ее и привел в сознание, побрызгав на лицо холодной водой. Он спросил ее, что случилась, но Кунти ничего не ответила. Она сидела, обхватив голову руками. Могла ли она раскрыть кому-нибудь тайну, которую так долго хранила? В страхе она смотрела на арену и негромко молилась, понимая, что не в силах ничего изменить.

Сошедшиеся в поединке воины уже готовы были пустить в ход оружие, как вдруг Крипа, хорошо знавший правила сражений, выступил вперед и сказал:

— Этот сын Панду был рожден царицей Кунти и по праву считается потомком царского рода Куру. Пусть же теперь его соперник расскажет нам о своем происхождении и родословной. После этого Партха сможет решить, сражаться ему или нет.

Крипа повернулся к Карне. Участники поединка должны быть равны между собой.

Карна побагровел, но ничего не сказал. Было ясно, что он не принадлежал к царскому роду. Видя его замешательство, слово взял Дурьйодхана:

— Благородство и знатность не зависят от одного лишь происхождения. Воина, прославившегося геройскими подвигами и начальством над многими солдатами, следует считать благородным, даже если он не родился в царской семье. Но если Арджуна хочет сражаться только с царем, то я прямо сейчас дарую Карне царство.

Сказано — сделано, и Дурьйодхана распорядился провести церемонию прямо тут же, на арене. По его приказу кто-то принес освященную воду, и он побрызгал ею на голову Карны.

— Теперь ты — царь Анги.

Под крики ликующей толпы брахманы прочитали подобающие молитвы и предложили Карне рис, цветы и освященную воду. Его возвели на золотой трон, и слуги стали обмахивать его опахалами из хвоста яка. Глубоко тронутый дружеским жестом Дурьйодханы, Карна сказал прерывающимся голосом:

— Как мне благодарить тебя, о царь? Я твой должник навеки.

Дурьйодхана ответил:

— Мне нужна лишь твоя дружба.

Мужчины обнялись, и это вызвало еще большее ликование в толпе. Теперь, казалось, ничто уже не могло помешать поединку между Карной и Арджуной. Но вдруг на арену выбежал, опираясь на палку, какой-то древний старик. Одежда на нем болталась, и он весь трясся от старости. Задыхаясь, весь в поту, он бежал к Карне. Увидев его, Карна немедленно сошел с трона и склонил еще мокрую после коронации голову к ногам старика. Затем он поднялся и сказал стоявшему в изумлении Дурьйодхане:

— Это мой отец, Адхиратха.

Адхиратха сидел среди зрителей и вышел, чтобы поздравить сына с коронацией. Он был колесничим: одежда и имя выдавали его принадлежность к этому ремеслу. Подойдя к Карне, Адхиратха крепко обнял его, обливаясь слезами радости.

Увидев это, Бхима презрительно усмехнулся:

— О сын колесничего, умереть от руки Арджуны — слишком большая честь для тебя. Возьми-ка лучше кнут да поезжай куда-нибудь на своей колеснице. По правде говоря, ты заслуживаешь трона Анги не больше, чем пес заслуживает ги, которое предлагают в жертву богам.

Карна в смятении опустил голову. Тогда разгневанный Дурьйодхана поднялся посреди своих братьев, как разъяренный слон поднимается из озера, усыпанного лотосами.

— О Бхима, лучше бы ты взял свои слова обратно, — сказал он. — Разве может такой человек принадлежать к низкому роду? Главные качества героя — это его сила и доблесть. Мы все сегодня были свидетелями великой мощи Карны.

Дурьйодхана затем назвал имена разных богов и героев, чье рождение было необычным. Например, о Дроне было известно, что он родился из горшка, Крипа родился из пучка вереска, а великий бог Карттикея — из зарослей тростника. Да и рождение самих Пандавов было окутано тайной.

— Может ли от оленя родиться лев? Посмотрите на этого человека: доспехи растут у него из тела, он украшен благоприятными знаками. Я уверен, что он вовсе не колесничий, — сказал Дурьйодхана, вызывающе посмотрев на Пандавов. — Если кому-то не нравится, что я короновал Карну, пусть он тогда выступит вперед и натянет свой лук в поединке со мной.

Героическая речь Дурьйодханы привела в возбуждение толпу зрителей. Народ приветствовал его одобрительными возгласами, предвкушая начало славного поединка между двумя великими героями, который теперь-то уж непременно должен был состояться. Однако в то время, когда говорил Дурьйодхана, зашло солнце, и поэтому спор пришлось перенести на следующий день. Дурьйодхана взял Карну за руку и вывел с арены, озарившейся в наступившей темноте светом бесчисленных ламп. Пандавы тоже ушли, а вместе с ними и Дрона, Крипа и Бхишма. Разошлись по домам и горожане.

Кто-то из них вспоминал Арджуну, а кто-то – Карну, другие же говорили о Дурьйодхане, считая его героем дня.

Кунти в глубине души благодарила Господа. Она смотрела на Карну, уходящего с арены, и уносилась мыслями в прошлое, в тот день, когда он появился на свет. Тогда ей всего лишь захотелось испытать благословение, полученное от Дурвасы. Она и представить себе не могла, что данная ей мантра окажется столь могущественной. Кунти вспоминала, как она лежала на своем ложе, глядя на сияющее солнце, поднимавшееся над Гангой. Вот если бы призвать к себе бога Солнца! На ум пришла мантра, и почти в ту же секунду перед ней появился огненный Сурья. Кунти охватило удивление, а потом и замешательство, когда он сообщил ей, что не может уйти, не даровав ей ребенка.

— Я пока незамужняя девушка, — пробовала возразить она. — Что обо мне скажут люди?

Сурья улыбнулся. Он сделает так, что она родит сына, но при этом останется девственницей.

Так и произошло. Бог ушел, а в должный срок у нее родился мальчик. Кунти дивилась на сиявшие на нем золотые доспехи и серьги — те же самые, что она увидела на Карне, когда тот вступил на арену. Она вспомнила, как эти доспехи сверкали в лучах утреннего солнца на ее мальчике, уносимом в корзине по течению реки. На глаза Кунти снова навернулись слезы, когда она вспомнила, как ей пришлось скрыть ото всех, что у нее родился ребенок, и как она, ничего не видя от слез, столкнула корзину с сыном в быструю реку. Адхиратха, должно быть, нашел корзину и вырастил ребенка. Кунти бросила последний взгляд в ту сторону, куда ушли Карна с Дурьйодханой, и тоже отправилась домой, во дворец, ведя под руку Гандхари.