Махабхарата. Глава шестая "Ненависть Кауравов растет". Часть третья

Дхритараштра хорошо знал, что его сыновья ненавидят Пандавов. Знал он и о том, что возведение Юдхиштхиры в сан престолонаследника было для Дурьйодханы тяжелым ударом. Царь задумался над тем, как помочь сыновьям. С этими мыслями он обратился к Шакуни, и тот, зная, что Дхритараштра ничего не предпринимает, не посоветовавшись с другими, предложил своему зятю спросить совета у брахмана Каники, который был другом Шакуни. По словам Шакуни, этот брахман в совершенстве разбирался в политике и ведении государственных дел. И Шакуни сам привел Канику к Дхритараштре.

Каника сказал царю, что угрызения совести неуместны, когда речь идет о врагах. Врагов нужно искоренять, пока они не начали приносить неприятности. Если он считает Пандавов своими врагами, то их нужно, не колеблясь, истребить любым возможным способом. Поскольку они сильнее его сыновей, открытое противостояние, скорее всего, не принесет успеха. Лучше применить какую-нибудь хитрость. Царю надо по-прежнему вести себя с Пандавами внешне доброжелательно, но, как только представится возможность, он должен будет нанести удар.

Дхритараштра поблагодарил брахмана и отпустил. Оставшись один у себя в покоях, он сидел там некоторое время, погруженный в размышления. Мысль об убийстве сыновей Яду была ему неприятна. Лучше бы найти какой-то способ просто убрать их из Хастинапура. Пока они здесь, его сыновья не будут счастливы. Дурьйодхана постоянно жалуется на двоюродных братьев. Мало того, теперь трон должен будет перейти к наследникам Панду. Сам Дхритараштра весьма уютно чувствовал себя на хастинапурском престоле, с которого правил всем миром. Хоть и был он перворожденным сыном, первым в очереди на царский трон, ему долгие годы приходилось мириться с мыслью, что слепота навсегда лишила его возможности стать царем. Однако за время, прошедшее после ухода Панду, он привык держать бразды правления в своих руках, и теперь ему было нелегко отказаться от них.

Пока Дхритараштра сидел в своей затемненной комнате, повидаться с ним пришел Дурьйодхана. Царь слышал приближающиеся тяжелые шаги сына, слышал, как он вошел и, вздыхая, сел перед ним. Дхритараштра ласково приветствовал царевича и спросил, что его беспокоит.

— В нашем царстве не все благополучно, отец. Мне доносят дурные вести, — начал Дурьйодхана. — Среди народа растут волнения. Люди хотят, чтобы ты поскорее передал престол Пандавам. «Зачем нам нужен слепой царь, если Юдхиштхира уже достиг возраста, когда может стать полновластным правителем?» — такие речи они ведут. Им дела нет ни до тебя, ни до меня.

Дурьйодхана резко поднялся и стал ходить взад-вперед, позванивая золотыми украшениями. Шагая по комнате, он то и дело ударял кулаком по ладони.

— Скоро мы попадем в зависимость от Пандавов, — говорил он в тоске. — Они станут царями, а после них престол унаследуют их сыновья. Тогда счастье отвернется от нашей семьи. Мы утратим свое могущество и лишимся почета, которым так долго наслаждались. Что может быть мучительнее? Я уже давно подумываю о том, как избежать этой участи, и кое-что придумал. Послушай, я расскажу тебе о своих намерениях.

Дурьйодхана предложил, чтобы Пандавов прежде всего отправили в какой-нибудь удаленный город. Под предлогом увеселительного путешествия их можно отослать в Варанавату, где скоро будет проводиться замечательный праздник в честь Шивы. Этот город славится своими соблазнами. Пандавы наверняка будут рады там побывать. Покинув Хастинапур, они, возможно, никогда уже не вернутся обратно.

Дхритараштра сразу понял, что имел в виду его сын. Разве мог царь согласиться на это?

— Вся жизнь Панду был образцом благочестия, — сказал Дхритараштра. — Богатство его никогда не интересовало. Мой добродетельный брат полностью доверял мне, он отдал мне все, что у него было, в том числе это обширное процветающее царство. Разве могу я хоть как-то навредить его сыновьям?

Кроме этого, сказал далее Дхритараштра, было и другое соображение: народ любил Пандавов и мог разгневаться, если бы Куру выслали их из столицы. Подданные могли даже восстать против своих правителей и свергнуть их силой, а Бхишма и другие старейшины семьи Куру, вне всякого сомнения, в этом случае поддержали бы Пандавов.

Дурьйодхана был готов к подобному возражению. Перед тем как отослать Пандавов, сказал он, Куру должны попытаться разными способами переманить народ на свою сторону. Оделив людей богатствами и почестями, они завоюют их любовь и доверие. А уж затем, в отсутствие Пандавов, Дурьйодхана сможет беспрепятственно стать правителем. Царевич продолжал:

— После того как я укреплю таким образом свое положение в Хастинапуре, Кунти и ее сыновья могли бы даже вернуться сюда. Не беспокойся о них.

Дхритараштра выпрямился и наклонился к сыну:

— Такая мысль тоже приходила мне в голову, но я не высказал ее, потому что это греховная мысль. Мои сомнения еще не разрешились. А как, по-твоему, нам быть с Бхишмой, Видурой, Дроной и Крипой? Они любят Пандавов, как собственных сыновей.

Дурьйодхана с улыбкой ответил:

— Бхишма, как обычно, будет сохранять нейтралитет. Сын Дроны, Ашваттхама, — мой верный сторонник, и Дрона никогда не пойдет против него. Кроме того, Дронаженат на сестре Крипы, поэтому поддержка со стороны Крипы нам тоже обеспечена. Видура — единственный, кому мы не можем доверять. Он, конечно же, встанет на сторону Пандавов, но что он один способен с нами сделать?

Дурьйодхана просил и умолял отца, уговаривая согласиться. Если Пандавам будет позволено остаться в Хастинапуре, ему не жить, ибо он не сможет успокоить огонь постоянной тревоги, сжигавший его сердце.

Противоречивые чувства терзали Дхритараштру, словно разрывая на части. Какое-то время он сидел, прерывая молчание лишь тяжелыми вздохами. Наконец он дал свое согласие. Все находится в руках Провидения. Может ли он, простой смертный, одолеваемый желаниями и страхом, спорить с судьбой? Наступила ночь. Царь позвал своих слуг и удалился на покой.