От переводчиков.

Махабхарата

Ашвамедхикапарва (Книга о жертвоприношении коня)

От переводчиков

Опубликование очередного тома комментированного перевода «Махабхараты» (Книга XIV — «Ашвамедхикапарва», или книга «О жертвоприношении коня»), сопровождаемого статьями, в которых с позиций современной науки исследуются содержательные особенности эпического текста, его мировоззренческий и мифоритуальный аспекты, впервые вводит в научный оборот репрезентативный материал, необходимый для изучения древнеиндийского эпоса как явления мировой эпической словесности.

Многослойность эпического содержания, сочетающего рассказ об отправлении одного из важнейших ритуалов индийской древности — ашвамедхи, жертвоприношения коня, — с религиозной дидактикой (раздел «Анугита»), потребовала в первую очередь уточнения принципов перевода, выработанных авторами в прежних изданиях («Махабхарата»: Книга III — «Араньяка- парва», [«Лесная»], 1987; Книга VIII — «Карнапарва», [«О Карне»], 1990; Книга Х — «Сауптикапарва» [«Об избиении спящих воинов»]; Книга XI — «Стрипарва» [«О женах»], обе — 1998). Стихотворный эпический текст, как и в указанных выше изданиях, переводится современной литературной прозой (с некоторой долей архаизации), при сохранении непереводимых (в частности философских) санскритских терминов. Вопросы перевода религиозно-философской терминологии приобретают тем большую остроту, что в отечественной научной традиции в целом они еще весьма далеки от своего окончательного решения. Особая трудность здесь состоит в том, что европейские эквиваленты зачастую совершенно не соответствуют объему содержания индийских религиозно-философских понятий и терминов.

Тем сложнее была задача, которая стояла перед переводчиком первой половины «Книги о жертвоприношении коня» (главы 1—50), поскольку большая ее часть (главы 16—50) занята религиозно-философским трактатом «Анугита». Исполнитель должен был разработать принципы перевода философского текста, представляющего определенную школу древнеиндийской мысли — раннюю санкхью, причем слово «философский» употребляется здесь достаточно условно: в «Анугите» и то в более поздних ее главах, можно усматривать, пожалуй, лишь зарождение философии, тогда как этот текст в целом представляет санкхью как еще пред-философское, гностическое учение.

Особое внимание было уделено проблеме передачи на русском языке специальной терминологии памятника: для части терминов были подобраны русские эквиваленты, другие же термины, ввиду отсутствия соответствий для них в европейской философской традиции, оставлены без перевода, то есть даны в русской транслитерации, а поле значений каждого из них описывается и разъясняется в сопроводительной статье и в комментарии.

Что касается общих принципов перевода древнеиндийского эпического текста, то здесь необходимо подчеркнуть, что основные усилия переводчиков были направлены, естественно, на передачу смысловой стороны многопланового текста «Книги о жертвоприношении коня», но при учете стилистических особенностей памятника. Центральное место среди традиционных поэтических средств индийского эпоса занимают постоянные (т. е., закрепленные за определенным образом) сравнение и метафора. Формульный характер этих явлений эпической поэтики — иными словами, определенность их метрической позиции в стихе — делает их важнейшим приемом устной импровизационной техники. Подробное освещение особенностей эпической стилистики см. в наших прежних работах; представленных в списке литературы.

Стилевые повторы, принадлежащие к числу свидетельств устно-фольклорного генезиса древнеиндийского эпоса, требуют от переводчиков следования определенного рода ограничениям; в целях наиболее приближенного воспроизведения стилистики памятника указанные ее тенденции по возможности соблюдаются. Как и в ранее изданных переводах из «Махабхараты», переводчики придерживаются, за редкими исключениями, соответствия санскритского стиха (шлоки, триштубха и других размеров) русскому предложению, тем более, что санскритский стих, представляя собой, как правило, замкнутое смысловое и грамматическое единство, дает к этому все основания.

Согласно выработанной авторами ранее методике исследования, научный комментарий к переводу содержит необходимые для истолкования текста сведения, с целью накопления которых произведен обзор целого спектра современной (отечественной и зарубежной) исследовательской литературы, соответствующей содержательной проблематике эпоса, которая включает в качестве основных мифологический, этнографический и религиозно-философский аспекты.

Среди других эпосов древности «Махабхарата» выделяется обостренным вниманием к религиозно-этическим проблемам и обнаженностью мифо-ритуальных связей. Сопроводительные статьи отвечают указанным направлениям исследования, тем более, что «Ашвамедхикапарва» предоставляет в этом отношении особо ценные сведения.

Статья Я. В. Василькова "Анугита" и "Бхагавадгита": о природе различий между текстами» рассматривает «Анугиту» в сопоставлении со знаменитой проповедью Кришны в книге VI «Махабхараты» — Бхагавадгитой, как бы повторным воспроизведением которой, согласно эпосу, является «Ануги-та», само название последней означает: «Последующая песнь (гита)». Однако, в «Анугите» мы не находим ничего из того, что составляет наиболее существенную часть духовного содержания «Бхагавадгиты»: ни теизма (проповеди личностного Бога, воплощенного на земле в облике Кришны и любви к нему, как высшего из путей спасения), ни специфического призыва к активной деятельности в миру для исполнения своего общественного долга при непременном условии отсутствия какой-либо личной заинтересованности в плодах своих действий. Напротив, в «Анугите» целью адепта провозглашается освобождение, понимаемое как слияние с безличным Божественным началом и осуществляемое на пути Знания (джняна, в европейской терминологии — гносис), а всякая деятельность осуждается, как препятствующая освобождению (точка зрения, с которой наиболее последовательно полемизировал Кришна в «Бхагавадите»).

В статье прослеживается история сложных отношений между двумя изначально родственными явлениями: теистической йогой, представленной в «Гите», и гностической санкхьей. В контексте этих отношений «Бхагавадгита» предстает как реформаторская попытка ликвидировать отрыв все более обособлявшейся и «философизировавшейся» санкхьи от йогической практики и восстановить первоначальное единство пути санкхья-йоги. В то же время «Анугиту» мы можем рассматривать как свидетельство гностического реванша, сказавшегося в традиции «Махабхараты» через несколько столетий после создания основной части «Бхагавадгиты» и надолго, вплоть до Средневековья, нейтрализовавшего влияние идей теистического бхакти.

С. Л. Невелева в статье «Эпическая ашвамедха», отмечая присущую древнеиндийскому эпосу «уникальную прозрачность мифо-ритуальных связей», ставит задачей выяснить, как соотносится эпическое описание ашвамедхи — обряда жертвоприношения коня (главы 70—93, эпизод, давший имя всей XIV книге эпоса) с реальностью подлинного древнеиндийского ритуала. Анализ эпического описания ашвамедхи позволяет сделать вывод о типологической разнослойности его содержания, в котором соединяются черты глубокой «доклассической» архаики и детальный сценарий ведийского жертвоприношения — ритуальная «классика», вступающая в конфликт с новой идеологией набирающего силу индуизма и в то же время освященная присутствием идей раннего бхакти, связанного с образом Кришны. Этот анализ еще раз подтверждает на конкретном материале концепцию, ранее предложенную Я. В. Васильковым, согласно которой уникальность «Махабхараты» состоит именно в том, что эта грандиозная классико-героическая эпопея, отчасти уже трансформировавшаяся в религиозно-дидактическую (поздний эпос), в то же время парадоксальным образом сохраняет некоторые особенности, присущие этому жанру на стадии архаики, тем самым сочетая в себе черты всех трех этапов — архаического, классического и типологически позднего — в истории развития героического эпоса.

За помощь в подборе иллюстраций и разрешение на их публикацию мы глубоко признательны фотоархиву Института Керн (Лейден, Нидерланды) и Петтери Коскикаллио (Хельсинский университет, Финляндия).

Я. В. Васильков, С. Л. Невелева