Анугитапарва. Главы 16-50.

Махабхарата

Ашвамедхикапарва (Книга о жертвоприношении коня)

ГЛАВЫ 16-50

Анугитапарва

ГЛАВА 16

Джанамеджая сказал:

Когда Кешава с Арджуной, сразив всех врагов, пребывали, великие духом, в том Доме собрания, — о чем они беседовали там, о дваждырожденный?

Вайшампаяна сказал:

Вернув неделимым все свое царство, исполненный ликования Партха в том прекрасном Дворце собрания вместе с Кришной предавался забавам. Как-то раз оба они, веселые, в сопровождении родственников, забрели ненароком в один из залов того дворца, подобный залу (в райском дворце) на небесах. И Арджуна, сын Панду, наслаждаясь обществом Кришны и любуясь тем дивным дворцом, сказал такие слова:

«Накануне битвы, о мощнодланный сын Деваки, я зрел воочию твое величие и твой образ (Вселенского) Владыки. Но все, что ты из дружеского расположения соизволил поведать мне тогда¹, я забыл, о Кешава, ибо разум мой пострадал (от потрясений). Теперь снова пробудился у меня интерес к этим предметам, но ты собираешься уехать в Двараку — о почтеннейший владыка, Мадхава²!»

Услышав это, достойнейший из наделенных речью, вместилище великого духовного пыла Кришна обнял Пандаву и так ему ответил: «Я поведал тебе тайну, о Партха, я описал тебе извечную дхарму в ее истинном виде, а также все нетленные миры. Мне весьма неприятно, если ты не обрел просветления и не усвоил (сказанного). Значит, ты маловерен и неразумен, о Партха! А ведь я, возвестив тебе словесно о Брахмане, уместил в этом всю дхарму; больше я уже не смогу рассказать все это полностью! Ибо тогда я повествовал о высочайшем Брахмане, будучи погружен в йогу. А сейчас могу только поведать тебе одно древнее сказание, чтобы ты, обретя должное состояние сознания, пошел высшим путем. Слушай, о достойнейший из блюстителей дхармы, как я расскажу обо всем этом.

Как-то раз пришел из небесного мира один брахман, обладатель неотразимой духовной мощи, побывавший даже в обители Брахмы³, о усмиритель недругов! Воздав ему должные почести, мы стали его расспрашивать, и вот слушай, сосредоточенно, не отвлекаясь, все, что он нам чудесным образом поведал, — о Партха, бык-бхарата!

Брахман сказал:

Опираясь на учение о спасении, из сострадания к живым существам, на погибель силе невежества я поведаю тебе полностью, о Кришна, то, о чем ты меня просишь. Сосредоточенно выслушай, о Мадхава, то, что я тебе расскажу.

Как-то раз брахман по имени Кашьяпа, преданный подвижничеству и достойнейший из знатоков дхармы, встретил некоего дваждырож-денного, обретшего знание всех дхарм. В совершенстве и великом многообразии постиг и различал он все, связанное с возникновением и гибелью (существ), был искушен в сути всех мирских дел, в природе и блаженства, и страдания. Он знал тайны рождения и смерти, тонкости святости и греха; прозревал, какая участь уготована существам, пребывающем в высокой или низкой телесной оболочке, их деяниями. Достигнув йогического совершенства, он жил, как (прижизненно) освобожденный; обуздав чувства, обретя ясность сознания, сияя величием Брахмана, странствовал он повсюду. Обладая даром невидимости, он любил путешествовать, сопровождаемый свитой таких же невидимых сиддхов⁴, сидеть с ними где-нибудь в уединении за беседой, или же скитаться где попало, будучи ни к чему не привязанным, словно ветер. Проведав правду о нем, достойнейший из дваждырожденных, многомудрый подвижник Кашьяпа, возлюбивший праведность, внутренне сосредоточенный, явился тогда к нему и, исполненный благоговейной преданности, коснулся его стоп⁵. Пораженный видом этого удивительного брахмана, окруженного свитой последователей, Кашьяпа воздал ему почести, как наставнику — обладателю знания. С радостью поступив к нему в ученичество, невзирая на то, что сам уже был достаточно учен и известен праведной жизнью, Кашьяпа, в преизбытке обладающий пылом подвижничества⁶, ублаготворял его со всем уважением, какое подобает выказывать наставнику! И тогда — как наставник с учеником, довольный и умиротворенный, заговорил с ним (тот брахман) о высшем совершенстве. Услышь от меня, что он сказал, о Джанардана!

«Благодаря всевозможным деяниям, благодаря личным заслугам благочестия обретают смертные, о сын мой, (новую) участь в этом мире или блаженство в мире богов. Но нигде нет вечного блаженства, и нигде пребывание не вечно; и из высочайшего положения вновь и вновь низвергается (человек), обретая страданье. За то, что я предавался греху, пришлось мне, обуянному желаньем и гневом, помраченному жаждой, пройти через самые нечистые и жалкие участи. Снова и снова я умирал, снова и снова рождался, всевозможную пищу вкушал, сосал из разных грудей, видел многих разных матерей и всякого рода отцов, познал и всяческие наслаждения, и страдания, о безупречный! Сколько раз я бывал разлучен с вещами приятными и сталкивался с неприятными, скорбел о потере богатств, нажитых ценою тяжких лишений! Терпел от чужих и от близких жестокие унижения! Страдал от сильнейших болей, телесных и душевных! Сносил страшные оскорбления, подвергался плену и убийству, проваливался в ад, в царстве Ямы принимал наказание! Постоянно подвергался старению, болезням; многократно менял телесные оболочки! Вкушал в этом мире все страдания, неизбежные, если в сознании сохраняются пары противоположностей!

Но однажды я, униженный и измученный несчастьями, из отвращения и из духа противоречия отверг законы этого мира — и вот достиг совершенства по своему лишь изволению! Я больше не вернусь в этот мир, моему взору открыты ныне все миры — до мира совершенных и мира Творца существ; мне уготована блистательная посмертная участь! Поскольку я достиг столь высокого совершенства, то (после смерти) пойду в тот мир, что над нами, а оттуда — в еще более высокий, в неколебимую обитель Брахмана; верь мне, так и будет, о лучший из дваждырожденных! Я больше не вернусь в этот мир смертных, о великий мудрец, преисполненный пылом подвижничества⁷; скажи, что я могу сделать для тебя? Пришло время исполнить то желание, которое и привело тебя сюда. Я ведь знаю, ради чего ты пришел ко мне⁸. Уже совсем скоро мне придется оставить сей мир: поэтому я и поторопил твой приход. Ты весьма угодил мне своим учтивым обхождением, о благоразумный! Спрашивай, о чем хочешь, — я на все готов тебе ответить! Я высоко чту и уважаю твое разумение; это благодаря ему ты удостоил меня вниманием, почтенный! Ибо ты проницателен, о Кашьяпа!».

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» шестнадцатая глава.

ГЛАВА 17

Васудева сказал:

И тогда, припав к его стопам, стал Кашьяпа задавать всякие наитруднейшие вопросы. А достойнейший из блюстителей дхармы отвечал ему.

Кашьяпа сказал:

Как тело погибает? Как (другое) возникает? Как, бесконечно перерождаясь, (человек всё же) освобождается из мучительной сансары⁹? Как, привязавшись душой к этому телу, он его покидает? И почему, от (одного) тела освободившись, обретает другое? И как этот человек вкушает (плод) собственных благих и дурных деяний? И где деяние пребывает, пока он не имеет тела?

Брахман сказал:

И вот, по его настоянию, совершенный¹⁰ ответил на эти вопросы по порядку¹¹: внемли, Варшнея, я передам тебе все это!

Совершенный сказал:

Действия, продлевающие жизнь и приносящие славу, которые совершает он в этом мире, после того, как обрел иное тело, (рано или поздно) все исчерпываются. И он, чей дух помрачен (мыслями о скором) конце жизни, совершает (действия) противоположной направленности¹², ибо разум его меркнет ввиду предстоящей гибели. Не зная своей природы, своей силы, не думая об уместности своих действий, не владея собой, все время он из-за этого испытывает неприятности. И предается он всему, что для него вредно: то ест чрезмерно много, то не ест ничего; ест пищу испорченную или грубую, или такую, составляющие которой не сочетаются друг с другом; ест пищу тяжелую или однообразную; приступает к еде, не переварив (прежде съеденного). Он подвергает себя чрезмерным физическим нагрузкам или предаётся половым излишествам; или, постоянно устремленный к внешней активности, подавляет естественные позывы (тела). Он ест слишком сочную пищу, привыкает к дневному сну — и сам, хоть и не приспело, не пришло еще для этого время, возмущает в себе гуморы¹³. От возмущения гуморов приключается ему болезнь со смертельным исходом; или же он сам кончает свою жизнь неестественным образом: вешается, например.

Вот по каким причинам из тела живого существа уходит жизнь: слушай и усвой это, как следует! Природный жар¹⁴ в теле возмущается и, нагнетаемый «свирепым ветром»¹⁵, заполняет собою все тело и сковывает праны¹⁶. Знай, что будучи чрезмерно возмущен в теле, этот великий жар разрывает жизненные центры¹⁷, в которых пребывает душа¹⁸. И тогда душа, испытывая страдание, тотчас исходит (из тела), покидает (его). Знай, о достойнейший из дваждырожденных, что при разрыве¹⁹ жизненных центров (всякое) существо, не в силах вынести объявших душу страданий, оставляет тело. Все живые существа бесконечно претерпевают рождение и смерть; мы видим, как они оставляют свои тела, о бык-брахман, — но и по вселении в (новую) утробу жизненные центры подвергаются сильнейшему потрясению, и человек испытывает точно такие же страдания²⁰. Затем человек, чьи сочлененья повреждены²¹, ощущает влажность вод²² и вступает в соединение с пятью элементами²³.

Ветер, распределенный в пяти элементах, а также в пране и апане, бывает возмущен в теле (также) вследствии холода; и тогда, гонимый «свирепым ветром», он устремляется вверх, освобождая воплощенного от страданий. И покидает тело, и (оно) предстает взору бездыханным. А когда человек лишается тепла, дыхания, красоты и сознания, когда оставляет его Брахман²⁴, то о нем говорят: «Умер». По тем каналам, через которые (прежде) облеченный в тело воспринимал предметы чувств²⁵, не воспринимает он (ныне даже) порождаемое пищей жизненное дыхание. Тот вечный Джива²⁶, который действует в теле, с каким (местом в теле) ни сочетается, где в момент кончины ни (окажется), то (место) и знай как «жизненный центр»²⁷, ибо таковым полагают его шастры. Когда же эти жизненные центры поражены, то он, учиняя (в теле) возмущение, проникает в сердце живого существа и тотчас же пресекает деятельность сознания; и существо, хоть и сохраняет способность сознания, ничего не сознает²⁸. Мрак (неведения) скрывает знание, окутывает жизненные центры; душа лишена (теперь всякой) опоры, и ее колеблет ветер. Затем она, вместе с резким, глубоким и страшным выдохом стремительно исходит из бесчувственного тела, сотрясая его.

Той душе, вышедшей из тела, сопутствуют ее деяния; она несет отметины своих благих заслуг, и грехи тоже следуют за ней. Брахманы, обладающие Знанием и в совершенстве постигшие установления ведийской мудрости, по приметам распознают, обладает ли та душа благой заслугой, или нет. Как люди, обладающие обычным зрением, видят во тьме то вспыхивающие, то тающие огоньки светлячков, точно так же люди, достигшие духовного совершенства, наделенные «оком Знания», благодаря дару «чудесного зрения» могут видеть, как душа исходит, как рождается и как проникает в (новое) лоно.

Шастры свидетельствуют, что в этой вселенной есть три различных сферы. Наша земля, на коей обитают существа, пока они живы, есть сфера совершения деяний. И все воплотившиеся, совершая добрые и злые дела, вкушают в этом мире всякие следствия, хорошие или плохие, соответственно своим делам. Всякий же, кто совершает недобрые дела, низвергается в ад; и там, вися вниз головой, грешник печется на огне. Трудно оттуда спастись, а потому надо всеми силами беречь (от ада) свою душу!

Теперь же я воспою тебе, следуя истине, те обители, куда попадают существа, когда поднимаются отсюда наверх: слушай внимательно! Выслушав это, ты обретешь окончательное, самое достоверное знание о деянии. Те, что видны нам в форме звезд, и составляют свиту Месяца; те, что сияют собственным светом и видны миру в окружении Солнца — знай, это все суть обители мужей, совершавших благие дела. Но когда иссякнет заслуга, приходится всякий раз покидать их! Кроме того, и на небе есть различия в положении: у одного — низкое, у другого — высокое, у третьего — среднее. И видя, что чей-то ореол сияет еще ярче, даже там не находит человек удовлетворения. Ну вот, я и описал тебе по отдельности всякие посмертные участи. Вслед за этим расскажу тебе теперь об образовании зародыша. Слушай внимательно, как я буду описывать тебе все по порядку!

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» семнадцатая глава.

ГЛАВА 18

Брахман сказал:

Не пропадают деяния в этом мире, ни добрые, ни злые; каждое (словно семя), падает на свое поле и там вызревает. Дерево плодоносное при сборе урожая дает обильный плод; так же и содеянное с чистым сердцем²⁹ дает заслугу обильную. А совершенное со злым сердцем приносит такой же (обильный) грех. Ибо в этом мире (так заведено, что) личность совершает действия, повинуясь руководству сердца (как родового жреца³⁰).

Дальше слушай о том, как человек, обуянный страстью и гневом,³¹ проникает в лоно, указуемое его (прежними) деяниями. Семя, смешавшись с кровью женщины, входит в утробу и тем самым обретает свое «поле» — благое или неблагое, в зависимости от (прежде совершенных) деяний. В силу своей тонкой природы и причастности к Непроявленному, обретя тело — (обиталище) Брахмана, (оно) ни к чему там не привязывается, потому оно и есть вечный Брахман, Семя всего живого, То, чем живут все существа! Этот джива входит во все части тела зародыша, одну за другой, и тотчас начинает руководить (ими) посредством сознания³², сам пребывая во вместилищах пран³³. Поэтому тот зародыш обретает сознание³⁴ и шевелит (разными) частями тела.

Как расплавленное железо, вылитое в форму, принимает облик статуи, — точно так же, знай, входит джива в зародыш! Как огонь, войдя в железный шар, раскаляет его докрасна, точно так, знай, проявляет себя в зародыше джива³⁵! Как светильник, горящий в укрытии, (все внутри) озаряет, — точно так тела озаряются сознанием³⁶!

Какое бы деяние, благое или неблагое, не совершил он, находясь в прежнем теле, — все это теперь помимо своей воли вкушает. Когда эта (карма) исчерпывается — новая накапливается, до тех пор, пока не познает он дхармы, состоящей в йоге и ведущей к спасению. Сейчас я поведаю тебе, о достойнейший, дхарму, с помощью которой тот, кто кружится в бесконечных перерождениях, может обрести счастье.

Даяние, принятие обетов, (прежде всего) брахмачарьи³⁷, а также самое строгое их соблюдение, обуздание (чувств), умиротворенность (сознания) и сострадание к живым существам, самоограничение, незлобивость, отвращение к присвоению чужого, воздержание от подлых поступков по отношению к кому бы то ни было на этой земле, послушание отцу с матерью, почитание богов и гостей, почитание учителя, доброта, чистота, постоянный контроль над органами действия и восприятия, а также неуклонное совершение добрых дел — вот что зовут образом жизни праведных! Из этого рождается дхарма, извечная, хранящая все живое от бед. Ее всегда надо искать среди праведников, ибо там она неизменно пребывает. Образ жизни, которому следуют праведники, и называется дхармой. То, что между ними заведено, и есть вечная дхарма. Кто ей приобщился, уже не ступит на стезю погибели. Она (одна) удерживает на путях праведности людей, погрязших в заблуждении. Однако, йогин и освобожденный — выше всего этого. Даже если человек досконально следует дхарме, очень много времени потребно для того, чтобы он мог преодолеть сансару.

Вот так всякое живое существо встречается (в новом рождении) с последствиями своих прежних деяний. Именно это и служит причиной того, что оно претерпевает приход свой в этот мир³⁸! Смущает людей вопрос: кем это изначально было заведено, что (джива должен) воплощаться в теле? Сейчас я расскажу тебе об этом. Сотворив сначала собственное тело, Прародитель всего живого Брахма создал этот тройственный мир со всем движущимся в нем и недвижимым. Затем сотворил он Прадхану³⁹, которая есть сознание⁴⁰ всех воплощенных в теле, которой объят весь мир и которую знают как Высшее в мире. То, что здесь — называется тленным, а то, иное (может быть) бессмертным или нетленным: из этой триады (лишь) пара имеет отношение к каждому отдельному живому существу⁴¹. Первосотворенный Праджапати породил все (живые) существа и все неподвижные создания — так гласит изначальное шрути. И установил Прародитель для дживы (правила) возвращения (в этот мир), перевоплощения в виде различных существ, а также временные пределы (для этого).

Все, что я (тебе) поведаю, соответствует истине, как (слово) человека умудренного и обретшего еще в прошлом рождении знание Атмана. Кто ни в горе, ни в счастье не меняется, прозревая их преходящий характер; кто знает, что тело есть скопище скверн, и гибель его предустановлена прежними деяниями; кто помнит, что всякая радость оборачивается (после) страданием, — тот способен переправиться через страшное, непреодолимое море сансары! Кто познал Прадхану, тот, даже подвергаясь рождениям, смертям и болезням, видит Разум⁴² живущим во всех сознающих существах! Но затем, устремляясь к высшему состоянию, он утрачивает интерес ко всему иному. Я преподам тебе, как должно, наставление об этом, о достойнейший! Внемли, о брахман, и я изложу тебе полностью все высочайшее знание о Вечном и Непреходящем.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» восемнадцатая глава.

ГЛАВА 19

Брахман сказал:

Кто привержен «узкому пути»⁴³, достиг удовлетворенности, избавился от всяких мыслей и шаг за шагом отрешается от всего прежнего — тот (поистине) становится «бездействующим»⁴⁴. Всему дружественный, все готовый претерпеть, со всеми любезный, обуздавший чувства, не ведающий страха и гнева, истребивший в себе желания, — (такой) человек обретает спасение. Кто ко всем существам относится так же, как и к самому себе, кто чист и самообуздан, лишен самомнения и тщеславия — тот, поистине, освободился от всего. Кто безразличен к жизни и смерти, счастью и страданию, обретению и потере, любви и ненависти — тот достигнет освобождения. Кто не желает ничего чужого, никого не презирает, чья душа свободна от страстей, кто поднялся над парами противоположностей — тот, поистине, освободился от всего! Для кого не существует нигде ни врагов, ни близких, ни потомства; кто отрешился от долга, житейской пользы и чувственных радостей, кто более ни к чему не стремится — тот достигнет освобождения! Кто не соблюдает более дхармы и не нарушает ее, кто уничтожил всю свою прежде накопленную (карму), кто к моменту разрушения телесных элементов достиг ясности духа⁴⁵, кто поднялся над парами противоположностей, — тот освобождается! Кто не совершает более действий и избавился от желаний, кто видит, что этот мир преходящ, подобен (перевернутой) ашваттхе⁴⁶ и рождениями в круговороте сансары постоянно ввергается в заблуждение; чей разум проникнут отрешенностью; кто неусыпно оберегает себя от скверны всякого беспокойства — тому не требуется много времени, чтобы избавить Атман от оков! Кто видит Атман лишенным запаха, вкуса, осязаемости, звука, чувства собственности, лишенным формы и непознаваемым — тот спасается! Кто зрит его отъединенным от свойств пяти первоэлементов, не имеющим образа, незапятнанным, не состоящим из гун⁴⁷, но являющимся вкусителем их — тот обретает спасение. Умом оставив всякие побуждения, как телесные, так и душевные, он постепенно приходит к нирване (угасанию), как огонь, лишенный топлива⁴⁸. Избавившись от всех санскар⁴⁹, он затем приходит к высшему, вечному Брахману, исполненному покоя, неколебимому, чудесному, Нетленному⁵⁰.

Теперь я тебе поведаю высшее, непревзойденное учение йоги; постигнув его, йогины прозревают во всех людях Атман в его совершенстве. Мне открыто это наставленье; прими же его от меня по всем правилам! Вот через какие врата должен непременно пройти (человек), чтобы узреть в себе Атман. Подчинив своей воле органы чувств, он должен обратить сознание⁵¹ внутрь себя и, пройдя прежде через суровое подвижничество, должен затем предаться йогическому сосредоточению. Тот мудрый брахман-подвижник, отрешившийся от всяких умышлений, отринувший всякий обман и самость, мысленно созерцает в себе Атман. И если этот праведный человек способен к созерцанию в себе Атмана, то, созерцая в уединении, он видит в себе Атман⁵². Всегда самообузданный, преданный йогин, владеющий собой, подчинивший (своей воле) органы чувств, этот святой теперь прозревает своим духом Атман. Как человек, увидев (другого, незнакомого ему человека) во сне, (бывает), встретит (его потом наяву и узнает:) «Это он!», точно так же и этот погруженный в йогу праведник, (выйдя из йогического созерцания), прозревает потом (во всем окружающем) лишенный зримой формы Атман. Как человек, извлекший из мунджа стебель⁵³, может после показать (другим, где он скрыт в кусте этой травы), так же точно и йогин, раз выявив в себе Атман, потом (всегда) прозревает его в теле⁵⁴. Тело его называют (в данном случае) «мунджа», а стебель обозначает Атман. Люди, постигшие йогу, считают этот пример самым лучшим⁵⁵.

Когда же облеченный в тело правильно созерцает уловленный йогой Атман, то никто тогда над ним не властен, даже сам Владыка тройственной вселенной⁵⁶! По своему желанию вселяется он в разные тела, одно за другим; вновь и вновь встречаясь с рождением и смертью, он не радуется и не печалится. Преданный йоге, властный над собой, он может стать даже богом над богами; и, оставив бренное тело, он приходит к непреходящему Брахману. Когда все миры гибнут, он не ведает страха; когда все живое страдает, он не испытывает ни малейшего страдания. Ужасные следствия пристрастия и привязанности, состоящие в страдании и скорби, не могут поколебать того, кто погружен в йогу, отрешился от всех желаний, чье сознание умиротворено⁵⁷. Не берет его никакое оружие, и смерть ему не страшна; и нигде в мире не найдется человека, счастливее его. Когда он, должным образом погруженный в йогу, созерцает в себе Атман, тогда не может быть у него зависти даже к самому Индре. Но и презрение к миру не пристало подвизающемуся⁵⁸. Слушай теперь, как возлюбившему уединение (подвижнику) надлежит предаваться йоге.

Вернувшись мыслью в ту страну, где уже ранее побывал, в каком граде не поселится, пусть манас его будет внутри того града, а не вовне. И, пребывая внутри града, в какой келье он не поселится, манас его, устремленный на внешнее или внутреннее, пусть не покидает той кельи. Объяв мыслью всю ту келью, в какое тело он ни вселится, манас его пусть пребывает в том теле, ни в коем случае не вне его. Взяв под контроль совокупность индрий⁵⁹, в тихом, безлюдном лесу, полностью сосредоточенный, да обозрит он мысленно всю внутренность тела. Пусть представит себе зубы, нёбо, язык, горло, шею, сердце, а также «узилище сердца»⁶⁰.

Услышав это⁶¹, смышленый ученик стал тогда задавать новые вопросы, относящиеся к учению об освобождении, которое так трудно облечь в слова, о Губитель Мадху⁶²! «Всякий раз, когда мы едим, — как пища переваривается в желудке? Как превращается в соки, как становится кровью? Как жир питает собой мясо, жилы и кости? Как все эти тела телесных существ возрастают? Как у растущего прибывает сила? Как выводятся прочь (вещества), не прибавляющие силы, а также отдельно — все нечистоты? Как человек вдыхает и выдыхает? И какая область тела служит опорой для Атмана, пребывающего внутри нас? Когда джива движет, заставляет шевелиться послушное тело, когда он поселяет в нем разум — как оно выглядит? Какого оно цвета? Поведай мне это по всей истине, о безгрешный владыка!» И не все вопросы того брахмана я⁶³ ответил так, как сам слышал, о мощнодланный Мадхава, Губитель недругов!

Как некто, спрятав (ценности) в кладовую, должен обратить все помыслы на (сохранность своего) сокровища, — так джива, через различные «врата» введя сознание в тело, должен (сразу) устремиться к Атману, отринув всякую беспечность. Неустанно таким образом подвизаясь, весьма скоро, умиротворенный, достигает он Брахмана, узрев который становится затем знатоком Прадханы. Не воспринять его оком, ни даже всеми органами чувств; только светильник манаса озаряет в душе Великого⁶⁴. Со всех сторон у него руки и ноги, со всех сторон — головы, лица, глаза; джива видит того Атмана как бы извлеченным из тела (словно стебель мунджа⁶⁵). И тогда, отринув тело, он предается созерцанию Атмана, помня о том, что это — Единственный Брахман, и как бы посмеиваясь в душе (над своими прежними заблуждениями). Вот и возвещена мною тебе вся эта тайна, о лучший из дваждырожденных! С твоего позволения, я удалюсь; и ты, ученик мой, ступай, куда хочешь!

Услышав мои слова, тот, обладавший великим подвижническим пылом брахман-ученик, избавившийся теперь от всех сомнений, пошел, куда ему было угодно.

Васудева сказал:

И, сказав мне эти слова, тот бык среди брахманов, надлежаще приверженный учению о спасении, — не сходя с места, исчез, о Партха! Выслушал ли ты (на сей раз) мои слова с полным сосредоточением сознания? Ведь и тогда, на колеснице, я говорил тебе о том же! Я знаю, о Партха, что нелегко постичь это человеку невнимательному, своекорыстному, умственно и духовно не совершенному. Эта благая тайна богов не была еще возвещена ни одному смертному, кроме тебя, о бык-бхарата! И ни один другой человек, кроме тебя, о безгрешный, не достоин услышать её! Даже теперь, (когда она уже открыта людям), нелегко постичь её человеку с рассеянным умом! Ведь люди совершают жертвенные обряды, дабы в награду за них достигнуть мира богов; боги же не заинтересованы в том, чтобы люди покидали мир форм. А извечный Брахман есть высший удел, о Партха; в нем обретают бессмертие и, забыв печаль, вкушают неизменное блаженство. Даже те, кто зачаты в грешных лонах, женщины, вайшьи и даже шудры⁶⁶, если только они указанным способом следуют дхарме, — обретают тот высший удел⁶⁷. Что уж и говорить о брахманах или многознающих кшатриях⁶⁸, которые ревностно блюдут предписания своей дхармы и устремлены только к миру Брахмана! Эта (цель) указана со (всеми возможными) обоснованиями, описаны средства для её достижения и венчающий дело плод, каковым является спасение и ясное осознание (этого мира как обители) скорби. Может ли быть иное блаженство выше этого, о бык-бхарата! Человек просвещенный, исполненный веры и отважный, если отринет, как ни на что не годное, всё мирское знание⁶⁹, — то может, о Пандава, используя эти средства, в очень короткий срок достичь высшей цели. Так подобает рассказывать об этом, и не нужно ничего сверх этого. Стоит лишь человеку провести в неустанных духовных упражнениях шесть месяцев — и начинается (истинная) йога, о Партха!

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» девятнадцатая глава.

ГЛАВА 20

Васудева сказал:

Здесь обычно рассказывают, о Партха, древнее сказание о беседе одной супружеской пары; и называют (его) «Прогоняющим страх». Одна брахманка своему супругу — брахману, полностью постигшему все (высшее) знание и всю (практическую) мудрость, как-то раз, когда он в уединении предавался созерцанию, сказала: «Какой (посмертный) мир уготован мне, если в этом я завишу от своего мужа, а ты, муж мой, сидишь (неподвижно), перестал совершать обрядовые действия, (ко мне) жесток и безучастен! Нас учили, что жены идут в те миры, которые обретают их мужья. Мне достался в супруги ты — какая же ждет меня посмертная участь?»

На эти слова он, достигший ясности духа, отвечал ей с улыбкой: «Я не обижаюсь на твои слова, о счастливая⁷⁰! Всякое действие, о безупречная, которое может быть схвачено⁷¹, увидено или услышано, рассматривается действующими как действие (приносящее кармический плод). Люди, лишенные мудрости, посредством действия лишь усиливают свое заблуждение. В этом мире для воплощенных не бывает состояния бездеятельности. Живые существа от самого рождения до расставания с телом всегда действием, мыслью или словом вырабатывают благие или дурные кармические следствия. Тогда как все действия, предполагающие использование зримых объектов, повреждаются бесами⁷², — я прозрел в самом себе, благодаря тому Атману, обиталище, где пребывает Брахман, чуждый всякой двойственности; где Сома⁷³ вместе с Агни; где входит (в тело) тот Мудрый, что поддерживает все живые существа⁷⁴, где (боги), во главе с Брахмой, погруженные в йогу, а также мудрецы — исполнители суровых обетов, духовно умиротворенные, победившие чувства, поклоняются Непреходящему⁷⁵. Не обоняется Оно обонянием, не вкушается языком, не ощущается осязанием — но постигается манасом. Не познаваемое зрением, Оно — за пределами слуха, не имеет ни запаха, ни вкуса, ни осязаемости, ни формы, не подвластно разрушению. Из него разворачивается весь набор (элементов⁷⁶), в нем же он имеет свою опору. Отсюда исходят и сюда возвращаются прана, апана, самана, вьяна и удана; причем прана и апана движутся между саманой и вьяной. Когда человек спит, самана и вьяна исчезают, а между праной и апаной пребывает, все объемля собой, удана; и потому прана с апаной не покидают спящего. Уданой называется тот (вид дыхания), который контролирует (все остальные) праны⁷⁷; потому устремленные к Брахману предаются подвижничеству, основанному на удане.

Среди этих, друг друга пожирающих, по всему телу блуждающих (пяти ветров) помещён в глубине Агни Вайшванара⁷⁸, имеющий семь форм. Нос, язык, глаза, кожа, уши — вот пять, а с манасом и буддхи⁷⁹ — семь языков пламени Вайшванары. То, что обоняется, то, что вкушается, то, что видится, то, что осязается, то, что слышится, а также то, что воспринимается (манасом) и что познается (буддхи) — вот семь видов топлива для меня⁸⁰! Тот, кто обоняет, тот, кто вкушает, тот, кто видит, тот, кто осязает, пятое — тот, кто слышит, а также тот, кто воспринимает, и тот, кто познает⁸¹ — вот семь верховных жрецов. Умудренные жрецы, возжигая приношения семи видов семью подобающими способами на семи огнях: то, что обоняется, то, что вкушается, то, что видится, то, что осязается, то, что слышится, и прочее — способны порождать (потом) все эти (объекты восприятия) в подобающих им лонах⁸². Земля, ветер, вода, пятый — свет, а также манас и буддхи — вот те семь, что называют лонами. Став жертвенным приношением, все гуны входят в уста, образуемые Огнем; и, побыв некоторое время в этом обиталище, затем рождаются в своих лонах. Там же бывают они заключены во время гибели мира и (нового) сотворения живых существ⁸³. Отсюда рождается запах, отсюда рождается вкус, отсюда рождается зримая форма, отсюда — осязаемое касание, отсюда — звук; отсюда рождается сомнение, отсюда — твердое решение⁸⁴. Это называют семиричным рождением. Таким вот образом постигли это древние. Исполнив жертвенные возлияния «полным ковшом»⁸⁵, преисполнились они духовного сияния.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» двадцатая глава.

ГЛАВА 21

Брахман сказал:

Здесь обычно рассказывают еще одно древнее предание. Слушай о том, по какому уставу (совершают) в этом мире (свой обряд) десять жрецов⁸⁶. Этот мир должен быть познан. Мысль направлена к познанию. Для (грубого) тела его носителем является семя. Познающий — носитель (тонкого) тела⁸⁷. Носителем тела (является также) огонь гархапатья; от него затем производится другой — ахавания⁸⁸, на который возливают жертвенное масло. Затем родился Владыка речи; а сознание⁸⁹ его созерцает. (Сперва) становится явленной форма, а сознание следует за ней.

Брахманка сказала:

Почему речь была первой, а сознание было после? Ведь, прежде чем явиться, речь сперва мыслится сознанием. Что это за способность знания, благодаря которой в уме утверждается мысль? А когда ее, как ни старайся, не высказать, — кто ей мешает?

Брахман сказал:

Апана, став над нею владыкой, делает ее, в силу этого, причастной природе апаны⁹⁰. Ее называют мыслью, (остающейся) в сознании. Вот почему «сознание (ее) созерцает». И к вопросу, что ты задала мне, о (соотношении) речи и сознания, я тебе ещё расскажу, какой между ними был спор. Речь и манас, придя вдвоём к Бхутатману⁹¹, спросили: «Скажи, из нас двоих — кто важнее, разреши наши сомнения, владыка!». «Манас (важнее)», — молвил тогда Бхагаван, обращаясь к Сарасвати⁹². «Но не я ли для тебя — корова, доящаяся желаемым?»⁹³ — воскликнула, обращаясь к нему, Речь. «Знай же, — (отвечал он), — что у меня есть два манаса: устойчивый и подвижный. Устойчивый принадлежит моей сфере, подвижный — в твоих владениях. Всё, что в твои владения попадает, будь то мантра, буква или звук, — всё это именно подвижный манас; поэтому ты важнее (его ⁹⁴). Если ты (скажешь): „Не буду говорить!" и обратишься сама в себя, о прекрасная, то, хотя и будет выдох исходить (из тела), тебя в нем не слышно будет, о Сарасвати!». Богиня Речь всегда раньше пребывала между праной и апаной; (но однажды), лишенная праны, она осталась только с апаной, и вот, побуждаемая к действию, (но не в силах действовать), устремилась она, о наделенная великой долей, к Праджапати (с мольбой): «Смилуйся, Бхагаван!» Тогда явилась прана и вновь наполнила собой (звуки) речи. Вот почему не всегда в дыхании звучит речь. Она бывает либо звучащая, либо беззвучная. Из этих двух беззвучная речь выше звучащей. Как корова, исполненная превосходнейших качеств, дает молоко, — так она, возвещающая о Брахмане, доится Вечностью. Эта корова санскритской речи⁹⁵ обладает как божественным, так и мирским могуществом, о женщина с ясной улыбкой; познай разницу между этими двумя её параллельно проявляющимися, тонкими (формами)!

Когда она была томима желанием изречь слова, но не могла их произнести, что сказала тогда, в начале времен, богиня Сарасвати?

«Та, что порождается в теле праной, затем от праны переходит к апане; ставши уданой, покидает тело и, вместе с вьяной, объемлет всё небо, — после этого пребывает здесь, в самане», — так она некогда изрекла. Поэтому манас избегает неподвижности, тогда как Богиня (Речи напротив) чуждается подвижности⁹⁶.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой«Махабхараты» двадцать первая глава.

ГЛАВА 22

Брахман сказал:

Здесь обычно рассказывают, о счастливая, древнее предание — о том, каким в этом мире бывает «обряд семи жрецов». Нос, око, язык, кожа и ухо — вот пять, а с манасом и буддхи их семь жрецов-хотаров⁹⁷, действующих обособленно друг от друга; [ведь,] пребывая в тонком пространстве, они друг друга не видят. Знай, о прекрасная: это они, в силу своей исконной природы, [выступают как] семеро жрецов.

Брахманка сказала:

Почему они, пребывая в тонком пространстве, друг друга не видят? И какова у каждого из них эта «исконная природа», об этом поведай мне, владыка!

Брахман сказал:

Нельзя познать (объект), не зная (его) свойств; познание есть знание о свойствах объекта. Эти же (семеро) не распознают свойств друг друга. Язык и око, а также ухо, кожа, манас и буддхи не воспринимают запахов: их воспринимает нос. Нос и око, а также ухо, кожа, манас и буддхи не ощущают вкуса: вкус различается языком. Нос и язык, а также око, ухо, буддхи и манас не воспринимают форм: формы различаются оком. Нос и язык, а также око, ухо, буддхи и манас не ощущают касаний: касания воспринимаются кожей. Нос и язык, а также око, кожа, манас и буддхи не воспринимают звуков: звуки воспринимаются ухом. Нос и язык, а также око, кожа, ухо и буддхи не ощущают сомнений: сомнения ощущаются манасом. Нос и язык, а также око, кожа, ухо и манас не ощущают уверенности: уверенность ощущается буддхи. Здесь обычно рассказывают такое древнее предание о беседе индрий (органов чувств) с манасом, о красавица!

Манас сказал:

Без меня нос не обоняет, язык не различает вкуса, око не воспринимает формы, кожа не чувствует касаний; без меня ухо не может воспринять звука. Поэтому у всех живых существ я — изначальный и главный (орган). Словно опустевшие дома, словно костры, в которых угасло пламя, лишены без меня красоты и блеска органы чувств! Без меня все живые существа не в силах воспринимать свойств, как бы не напрягали они при этом свои органы чувств; так (костер нельзя разжечь, если) поленья наполовину сухие, наполовину мокрые.

Индрий сказали:

Твоя точка зрения была бы истинной, о господин, когда бы ты был способен без нас испытывать приятные ощущения, являющиеся нашими предметами. Ты был бы прав, господин, если бы мы (вдруг) пропали, а ты (по-прежнему) получал бы удовлетворение, поддерживал (свою) жизнь, испытывал ощущения, наслаждался. Или если бы мы (вдруг) пропали, а объекты наши продолжали существовать, и ты мог бы одним лишь усилием ума получать обычное наслаждение от их восприятия. Если же ты считаешь, что тебе постоянно дана некая чудесная власть над нашими предметами, тогда (попробуй) воспринять носом — форму, оком — вкус, ухом — запах, языком — уверенность, кожей — звук, а посредством буддхи — касание. Ибо для сильных нет правил, правила существуют для слабых. Так вкуси наслаждения, прежде не испробованные; тебе ведь не подобает вкушать остатки (от чужой трапезы)!

Но как ученик ради (изучения) Вед приходит к наставнику и, от него восприняв священные тексты, получает доступ к их смыслу, — так и ты устремляешься (лишь) к (тем) объектам, которые мы тебе показываем: в прошлом или в будущем, во сне или наяву. Ведь и те, кто рассудок потеряли⁹⁸, и (от природы) умом убогие, — и они, мы видим, поддерживают свою жизнь, если только мы взаимодействуем с объектами. Да и сам ты, сколько бы ни порождал фантазий, не предавался грёзам, а как замучит тебя жажда — так устремляешься к (нашим) объектам!

Кто наслаждается лишь в воображении, не воспринимая объектов, — тот словно оказался в помещении без дверей; и когда иссякнут праны, его ждет неминуемая гибель — так огонь угасает, когда кончатся дрова. Пусть мы связаны каждый со своими соответствующими свойствами; пусть мы не способны воспринимать свойства, (специфичные для) другого. Но без нас ты не можешь ничего воспринимать, и без нас не вкусить тебе наслаждения!

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» двадцать вторая глава.

ГЛАВА 23

Брахман сказал:

Здесь обычно рассказывают, о счастливая, древнее предание — о том, каким бывает в этом мире «обряд пяти жрецов». Прана с апаной, удана, самана и вьяна — вот пятеро жрецов, которых мудрые чтут как (жрецов) наивысшего ранга.

Брахманка сказала:

«В силу исконной природы — семеро жрецов» — так ты полагал прежде. Почему же (теперь) «пятерых жрецов» (ты относишь) к высшему рангу — разьясни это!

Брахман сказал:

Праной собранный ветер становится затем апаной; в апане собранный ветер потом действует (как) вьяна. Когда ветер собран вьяной, возникает удана; когда ветер собран в удане, является самана. Некогда явились все они к перворожденному Праджапати и спросили его: «Скажи, кто из нас лучше, и пусть та будет старшей над нами!»

Брахма сказал:

При чьём исчезновении все праны в теле носителей пран тоже исчезают, и напротив: при чьём появлении (все) приходят в движение — та из вас и старшая; (а сейчас —) ступайте восвояси!

Прана сказала:

При моём исчезновении все праны в теле носителей пран тоже исчезают, а при моем появлении — (все) приходят в движение; значит, я и старшая. Смотрите, вот я исчезаю.

Брахман сказал:

И прана исчезла, а потом вновь явилась. Тогда самана с уданой сказали, о прекрасная: «Ты не пронизываешь собой всё это, не пребываешь здесь (повсюду⁹⁹), в отличие от нас. О прана, ты — не старшая над нами. Ведь (только) апана подвластна тебе». (И когда) прана возобновила свою деятельность, к ней обратилась апана: «При моём исчезновении все праны в теле носителей пран тоже исчезают, а при моем появлении — (все) приходят в движение; значит, я — старшая. Смотрите, вот я исчезаю». Тогда вьяна и удана, обратившись к ней, сказали: «Нет, ты не старшая, апана; ведь только прана подчинена тебе». (И когда) апана вновь возобновила свою деятельность, вьяна ей ещё сказала: «Старшая над всеми — я, и вот по какой причине. При моём исчезновении все праны в теле носителей пран тоже исчезают, а при моем появлении — (все) приходят в движение; значит, я — старшая. Смотрите, вот я исчезаю». Тут вьяна исчезла, а потом появилась снова. Прана с апаной, удана и самана ей сказали: «Ты — не старшая над нами, о вьяна! Ведь только самана у тебя в подчинении!». (И когда) возобновила свою деятельность вьяна, самана ей еще сказала: «Я есмь старшая над вами! Послушайте, по какой причине: при моём исчезновении все праны в теле носителей пран тоже исчезают, а при моем появлении — (все) приходят в движение; значит, я — старшая. Смотрите, вот я исчезаю!». Тут исчезла самана, а потом появилась снова. Прана с апаной, удана и вьяна ей сказали: «Нет, самана, ты — не старшая; одна только вьяна тебе подчинена!». (И когда) возобновила свою деятельность самана, удана сказала ей: «Я — старшая над всеми, слушайте — по какой причине: при моём исчезновении все праны в теле носителей пран тоже исчезают, а при моем появлении — (все) приходят в движение; значит, я — старшая. Смотрите, вот я исчезаю!». Тут удана исчезла, а потом вновь появилась. Прана с апаной, самана и вьяна ей сказали: «Удана, ты не старшая: одна лишь вьяна у тебя в подчинении!». И сказал тогда всем им вместе Брахма-Праджапати: «Все вы — и главные, и не главные, (ибо) все друг от друга зависите. Главные вы каждая в своей сфере, но (не главные — ибо) все друг друга ограничиваете. Один (лишь Ветер есть в реальности; он) то неподвижен, то движется; но в соответствии с особыми признаками (различают) вас (как) пять ветров. Это — мой Атман, хоть и (проявляющийся) многообразно, но образующий Единство. Друг другу друзья, споспешествующие друг другу, ступайте с миром, благо вам! Друг друга поддерживайте!

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» двадцать третья глава.

ГЛАВА 24

Брахман сказал:

Здесь обычно рассказывают такое древнее предание о беседе Нарады с риши Деваматой.

Девамата сказал:

У живого существа, когда оно рождается, что начинает действовать раньше: прана, апана, самана, или вьяна, или же удана?

Нарада сказал:

К тому (ветру), которым порождено живое существо, с самого начала присоединяется другой, (отличный) от него. Следует знать, что праны бывают двоякого рода: одни движутся горизонтально, другие — вверх.

Девамата сказал:

Какая (прана) живое существо порождает? И какая другая сразу к нейприсоединяется? И, конечно, расскажи о двойственности пран, (движущихся) по горизонтали (или) вверх.

Нарада сказал:

Вожделение возбуждается (чувственным) помыслом, или же звуком, порождается вкусовым пристрастием или прекрасным образом, от касания возникает или же от запаха. Это — проявление уданы. Вожделение ведёт к совокуплению. От страсти рождается (мужское) семя, от страсти образуется жидкость (в женщине). В соединении семени с (менструальной) кровью, порожденном саманой и вьяной, от семени, с кровью смешавшегося, сперва зарождается прана. Когда же семя видоизменено праной, то возникает апана. Прана и апана — вот пара пран, движущихся вниз и вверх. А вьяна в паре с саманой зовутся «поперечной» двоицей. «Агни — это поистине все боги (сразу)» — так учит Веда¹⁰⁰. (Он) возрождается в брахманах (в виде) мудрости, сопутствуемой различающим знанием. Его дым — тамас; пепел его, обильного семенем, есть раджас; саттва рождается в нём (всякий раз), когда вливают жертвенное масло. «Самана и вьяна — это два жертвенных возлияния агхара¹⁰¹» — так знают знатоки жертвенного обряда; прана и апана — это две (соответствующие) порции жертвенного масла; между ними (пребывает сам) Вкуситель жертв. И это брахманы знают как высший вид уданы.

Слушай, как я расскажу тебе о том, что (зовётся) «не входящим в пары». День и ночь — вот пара; а между ними (пребывает) Вкуситель жертв¹⁰². И это брахманы знают как высший вид уданы. Два пути (солнца) — тоже пара; а между ними (пребывает) Вкуситель жертв¹⁰³. И это брахманы знают как высший вид уданы. Истина и ложь — вот пара; а между ними (пребывает) Вкуситель жертв¹⁰⁴. И это брахманы знают как высший вид уданы. Благо и зло образуют вдвоём пару, а между ними (пребывает) Вкуситель жертв. И это брахманы знают как высший вид уданы. Сущее и не-сущее — это тоже пара, а между ними (пребывает) Вкуситель жертв. И это брахманы знают как высший вид уданы.

Прежде — самана, (затем —) вьяна, которая распространяет её действие (повсюду); а на третьем этапе — вновь усердствует самана. И (затем) для достижения покоя (поётся гимн) Вамадевы¹⁰⁵. Покой — это извечный Брахман. И его брахманы знают как высший вид уданы.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» двадцать четвертая глава.

ГЛАВА 25

Брахман сказал:

Здесь обычно рассказывают древнее предание о том, по какому чину совершается «обряд четырёх жрецов». Излагаю должным образом всё его последование: слушай, открою тебе, о счастливая, эту великую тайну!

Орудие, действие, деятель¹⁰⁶ и освобождение — вот те четыре жреца, о красавица, коими обьят весь этот мир. Услышь всё полностью о практике (этих четырех) жрецов. Нос, язык, око, кожа и пятое — ухо, (затем) манас и буддхи — этих семерых должно знать как средства (для познания) свойств¹⁰⁷. Запах, вкус, форма, звук и пятое — касание, а также сознаваемое и постигаемое — эти семеро (суть) средства (для познания) действия¹⁰⁸. Обоняющий, вкушающий, зрящий, касающийся и слышащий — пятый, да ещё сознающий и постигающий — этих семерых должно знать как средства (к познанию) деятеля¹⁰⁹. Они, наделенные свойствами, вкушают каждое — свое свойство, благое или неблагое, (ведь) говорится: «Здесь (только) ,Л" не имеет свойств!». И эти семь служат средствами к освобождению. У мудрых и просветленных свойства (гуны), будучи божествами, каждое на своём месте постоянно вкушают, как положено, сжигаемые жертвы. А несведущий, вкушая (сам) всякую пищу, приобщается чувству собственности, и постоянно готовя (еду¹¹⁰) лишь для себя самого, от чувства собственности гибнет. Вкушение неподобающей пищи и опьяняющих напитков убивает невежду; и он эту пищу убивает, и сам, убив её, ею убиваем. А вот мудрый и властный, поедая пищу, вновь её возрождает; и сам от той пищи возрождается. Грех же от этого невелик. Когда обузданы (индрии), из коих шестая — манас, всё, что сознаётся манасом и что произносится речью, и что слышится ухом, и что видится оком, и что осязается осязанием, и что обоняется обонянием — всё это, как жертвы, со всех сторон (приносимые, поглотив,) обладающий Гунами Очиститель, Уноситель жертв, (ярко) мне сияет! Так совершается во мне жертвоприношение йоги, в котором (высшее) Знание выступает как жрец-брахман, манасом порожденный, прана — как хвалебная песнь, апана — как хвалебное слово, а всеотрешенность — как щедрая дакшина. Благословитель (всякого) действия выступает (в том обряде) как брахман, Деятель — как адхварью¹¹¹, действие — как хвалебная песнь; Распорядитель действия в том (обряде) — священные тексты¹¹², а конечное освобождение — дакшина. И здесь возглашают ведийские гимны люди, познавшие Нараяну¹¹³, прежде того для бога Нараяны связавшие жертвенных животных¹¹⁴. Там (также) распевают саманы¹¹⁵. И (всё) это зовется притчей. Узнай от меня, о робкая: бог Нараяна есть Атман вселенной!

Такова в книге «О жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» двадцать пятая глава.

ГЛАВА 26

Брахман сказал:

Один лишь есть Повелитель, и нет иного: как он мне укажет, так я и живу. В сердце пребывая, этот Пуруша, Повелитель, повелевает: это им направляем, я (движусь,) словно вода вниз по склону¹¹⁶. Один лишь есть Наставник, и нет иного; о Нем, в сердце покоящемся, я возвещаю. Этим наставником наущаемы, терпят всегда поражение (от богов) все данавы¹¹⁷. Один лишь есть Друг, и нет иного; о Нем, в сердце покоящемся, я возвещаю. По его наущению дружелюбные окружают себя друзьями: (смотри, вот и) Семь риши сияют (звездами) в небе¹¹⁸! Один лишь есть Слышащий, и нет иного; о Нем, в сердце покоящемся, я возвещаю. У этого наставника в доме пожив, обрел Индра бессмертие во всех мирах¹¹⁹. Один лишь есть Враждующий, и нет иного: о Нем, в сердце покоящемся, я возвещаю. По наущению этого именно наставника всегда враждуют с родом человеческим змеи.

Здесь обычно рассказывают такое древнее предание о встрече божественных риши со змеями у Праджапати. Риши-боговидцы, змеи и асуры, приступив почтительно к Праджапати, попросили: «Да будет возвещено нам Благо!». И сказал Владыка им, вопрошающим о (высшем) Благе: «Ом» — вот (вам) в одном слоге (единый, непреходящий) Брахман!». Услышав это, разбежались они во все стороны.

Но когда они еще только спешили (к Праджапати) за наставлением об Атмане, у змей уже была развита предрасположенность к кусанию. У асуров, по их исконной природе, развилась наклонность к гордыне. Боги утвердились в щедрости, а великие риши — в самообуздании. К одному наставнику все они пришли, одним и и тем же словом дано им посвящение — а все определились (в жизни) по разному: и змеи, и риши-боговидцы, и данавы. Человек слышит, что ему говорят, и все как следует воспринимает; но затем вопрошает снова, и уже другой учитель им руководит, и по его наущенью он потом действует. Этот Наставник и Познаватель — (но также) Враг и Ненавистник — обитает в сердце.

Кто в мире с грехом водится — становится грешником. А кто живет в благочестии — становится благочестивым. Кто с вожделением радеет об услаждении индрий, тот — сластолюбец. А кто стремится всегда к победе над индриями, тот — исполнитель обетов. Кто же, отрешившись и от обетов, и от (обрядовых) действий, к единому Брахману устремлен, с Брахманом соединен, но живет в миру, тот — брахмачарин. Брахман для него — дрова, Брахман — огонь, Брахман — площадка жертвоприношения, Брахман — вода, Брахман — наставник; он целиком сосредоточен на Брахмане. Вот так тонко разумеют мудрые брахмачарью, а уразумев, — практикуют её под присмотром Познающего поле¹²⁰.

Такова в книге «О жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» двадцать шестая глава.

ГЛАВА 27

Брахман сказал:

Есть непроходимая чаща¹²¹, в которой жалят москиты желаний, где холод скорби и зной веселья, где ослепляет тьма заблуждения, где (кишат) тигры и змеи алчности, где на пути — бурелом страсти и гнева, где единственная опасная тропа (намечена) объектами (чувств¹²²). Я прошел сквозь ту чащу и вступил в великий лес¹²³.

Брахманка сказала:

Где же этот лес, о мудрейший? Что за деревья в нём, каковы ручьи, холмы и горы? Далека ли до того леса дорога?

Брахман сказал:

При условии осознания различия¹²⁴ нет ничего ровнее, (чем путь туда); при отсутствии осознания различия — нет ничего длиннее. Ничто не может быть меньше его и ничто не бывает больше¹²⁵. Нет ничего, сопряженного с большим страданием, и нет ничего, что бы сравнилось с ним блаженством. Войдя в него, дваждырожденные не печалятся и не радуются; сами они никого не страшатся, и их не страшится никто.

В том лесу — семь дерев великих; плодов семь и семь гостей; семь обителей, семь созерцаний, семь посвящений. Таков образ леса.

Стоят там, лес собой наполняя, деревья, приносящие чудесные пятицветные цветы и плоды. Стоят там, лес собой наполняя, деревья, приносящие золотые и двухцветные цветы и плоды. Стоят там, лес собой наполняя, деревья, приносящие чудесные четырехцветные цветы и плоды. Стоят там, лес собой наполняя, деревья, приносящие благодатные трехцветные цветы и плоды. Стоят там, лес собой наполняя, деревья, приносящие благоуханные одноцветные цветы и плоды. Стоят там также, лес собой наполняя, два великих древа со многими цветами и плодами, цвет коих непроявлен.

Один лишь есть там Огонь — благорасположенный (жрец-) брахман; пять индрий служат ему дровами. Семь разных видов освобождения от них — это семь посвящений. Свойства суть плоды; гости — те, кто эти плоды вкушают.

Семь великих риши принимают там почести. Когда же они, будучи почтены, исчезают, является в сиянии лес иной. В нем — древо великого обета, не приносящее плодов; в нём тенью служит йогический покой, обителью в нем служит Знание; вода в нём — удовлетворенность. И в нём своё внутреннее Солнце — Познающий Поле. Святые люди, достигнув того (леса), не знают более страха. Ни вверх, ни вдоль, ни поперёк нет тому (лесу) конца.

Семь жён неизменно там обитают; опущены долу их лица. Светозарны они и плодоносны. Со временем отнимают они у живых существ все соки (жизни), ибо преходяще все во вселенной.

Там также пребывают и там восходят Семь риши, семь совершенных во главе с Васиштхой¹²⁶. Слава, Блеск, Доля, Удовлетворенность, Победность, Совершенство и Пылкость — вот семь лучей, которые (там) сопутствуют Солнцу. Там есть скопище гор и холмов, а ещё там несут свою воду реки и потоки, рождающиеся от Брахмана. И (есть) там в потаённом месте слияние рек, при котором совершается жертвенный обряд с тремя священными огнями; оттуда смирившие себя, своим Атманом удовольствованные, идут прямо к Праотцу. Изживши почти все желания, кроме желания исполнять благочестивые обеты, подвижничеством выжегшие (в себе всю) скверну, в душе своей в Атман вошедшие, — приближаются к Брахману.

Люди, знающие тот лес мудрости, восхваляют здесь Веду¹²⁷. Кому ведомо о существовании этого леса, тот рождается в соответствии со (своей) мудростью. Вот так знают брахманы об этом божественном лесе, и, зная, реализуют это знание под присмотром Познающего Поле.

Такова в книге «О жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» двадцать седьмая глава.

ГЛАВА 28

Брахман сказал:

Запахов я не обоняю, не ощущаю вкусов, не созерцаю форм, не осязаю, не слышу ничего из многообразных звуков и не испытываю никаких желаний. Это исконная природа вожделеет к желанным объектам, это исконная природа¹²⁸ бежит от всего, что противно. Влечение и отвращение порождаются исконной природой, входя в тела живых существ вместе с праной и апаной. Помимо них, распознай в теле и другие, в том числе преходящие, предрасположенности¹²⁹, а также Атмана (всех) существ¹³⁰. В нем пребывая, я отнюдь не подвержен ни гневу со страстью, ни старости, ни смерти. Поскольку я не вожделею ничего желанного и ни к какой скверне не испытываю отвращения, на моих «исконных природах»¹³¹ нет ни пятнышка, как не пятнаются лотосы каплями воды¹³². Они суть невечные (спутницы) Вечного, который созерцает (все) многообразные «исконные природы». Сеть наслаждений при совершении деяний не захватывает Его, как сеть солнечных лучей не прилепляется к небу.

Здесь обычно рассказывают такое древнее предание о беседе жреца-адхварью с подвижником-яти¹³³. Услышь его, о многославная! Увидев, как в ходе обряда жертвенное животное обрызгивают водой¹³⁴, подвижник, сидевший (поодаль), сказал с осуждением, обращаясь к адхварью: «Это — насилие!». Адхварью ему ответил: «Этот козёл не погибнет. Напротив, будет сей твари великое благо, как об этом сказано в шрути. Ведь та доля в нём, что от земли — пойдёт в землю, та же, что от воды — соединится с водами. Его глаз соединится с солнцем, слух — с пространством, а жизненное дыхание — с небом. Действуя сообразно Ведам, я ни в чем не погрешил¹³⁵».

Подвижник сказал:

Если в разлучении этого козла с жизнью ты усматриваешь для него благо, то это жертвоприношение для козла и совершается, какая от него польза тебе самому, почтенный? И следовало бы (сперва) заручиться согласием матери, отца, брата и друга (этого козла); ведь он сам не вправе распоряжаться собой (без одобрения близких). Отведи его (к ним) и спроси. Соизволь осведомиться у них, почтенный, согласятся ли они. Если дадут согласие, тогда только можно думать (о жертвоприношении).

А сейчас жизненные дыхания этого козла удалились к своим источникам. Осталось, сдаётся мне, только (это) недвижное тело. Лишённое сознания тело подобно полену (без огня). Совершающие (в ходе жертвенного обряда) насилие расчитывают на воздаяние, а получают лишь такое полено (без огня), прежде звавшееся жертвенным животным. «Ненасилие — (вот высшая) из всех дхарм!» — так учат старцы. Мы, (подвижники, тоже) знаем: следует делать только такие дела, которые не сопряжены с насилием. Ненасилие — вот наш принцип, и если мне продолжать, то я мог бы указать еще много пороков, присущих твоему образу действий. Мы всегда одобряем невреждение по отношению ко всем существам, и это выведено нами из непосредственного опыта, мы не склонны полагаться на то, что невидимо.

Адхварью сказал:

Ты наслаждаешься свойствами запахов земли, ты упиваешься вкусами, основа коих — вода, ты видишь форму (небесных) светил; ты осязаешь свойства, порождаемые Ветром; слышишь звук, порождаемый эфиром; манасом осознаешь мысль. И при этом ты думаешь: «Все эти сущности — живые». Значит, ты постоянно отнимаешь жизнь, совершаешь насилие, о господин! Нельзя и шевельнуться, не причинив (кому-либо) вреда. А как ты сам думаешь, о дваждырожденный?

Подвижник сказал:

У психики две природы: непреходящая и преходящая. Из них благая природа — непреходящая, а преходящую называют «исконной природой». Жизненное дыхание, язык, манас и саттва вкупе с раджасом относятся к исконной природе. Человек, который от этих природных сутей свободен, кто поднялся над парами противоположностей, лишен желаний, кто равно относится ко всем существам, не знает слова «моё», восторжествовал над собой и от всего освобождён — может более ничего не страшиться!

Адхварью сказал:

Воистину, в этом мире следует общаться с людьми святой жизни, о достойнейший из наделённых мыслью! Вот я — выслушал твоё суждение, и сразу моя собственная мысль просияла! Твоей мудростью, о Владыка, просветлённый, я говорю (теперь): надо мыслить (эту) мысль, но жертву (всё равно) совершать, и тогда — не (будет) на мне вины, о дваждырождённый!

Брахман сказал:

После этого подвижник счёл нужным погрузиться в молчание, а адхварью, избавившись от заблуждения, продолжил жертвенный обряд. Вот так, весьма тонко брахманы понимают освобождение¹³⁶; а поняв, реализуют это знание под наблюдением Познающего Поле.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» двадцать восьмая глава.

ГЛАВА 29

Брахман сказал:

Здесь обычно рассказывают такое древнее предание о беседе Картавирьи с Океаном, о прекрасная! Жил-был царь по имени Арджуна Картавирья, тысячерукий (воитель), который мощью своего лука покорил всю землю, опоясанную океаном. Слышали мы, что как-то раз, бродя по берегу океана, он, гордый своею силой, осыпал океан сотнями стрел. Океан же приветствовал его, почтительно сложив ладони, и сказал: «О герой, не стреляй в меня больше! Скажи, чем я могу служить тебе? Существа, во мне обитающие, гибнут, поражаемые грозными твоими стрелами, о царь-тигр! Избавь же их, владыка, от этой напасти!»

Арджуна (Картавирья) сказал:

Если есть где-нибудь держатель лука, равный мне в битве, который со мной мог бы сразиться, — укажи мне такого!

Океан сказал:

Слышал ли ты, о царь, о великом риши Джамадагни? У него есть сын, который способен оказать тебе подобающее гостеприимство¹³⁷.

Немедля царь, обуянный великим гневом, двинулся в путь. Пришёл он к той обители и встретил самого Раму. Стал он с приближенными своими чинить всякие неприятности Раме. И у великого духом Рамы это вызвало большую досаду. Возгорелся тогда в непомерно-пылком Раме ратный пыл, и испепелил он им, о лотосоокая, вражеские рати! Потом взял Рама свой топор и быстро срубил тому (царю) всю тысячу рук, словно ветви с большого дерева. Видя, что (царь) сражён и упал, все его родичи и приближенные, с мечами в руках, обступили со всех сторон Бхаргаву¹³⁸. Но Рама взял в руки лук и стремительно взошёл на колесницу; он обрушил ливни стрел на войско царя и рассеял его. Тогда некоторые из кшатриев, участвовавших прежде в убийстве (риши) Джамадагни, бежали (от Рамы) в труднодоступные горы, словно олени, преследуемые львом. Поскольку из-за страха (перед Рамой) они не исполняли более предписанных им (кшатрийских) обязанностей, и поскольку они не общались более с брахманами¹³⁹, потомки их превратились в шудр. Все эти драмиды, каши и пундры вместе с шабарами¹⁴⁰ стали шудрами из-за невозможности следовать своей дхарме кшатриев. После многократного истребления кшатрийских героев, Джамадагнья перебил и тех кшатриев, которых породили брахманы (от кшатрийских женщин).

Когда Рама завершал в двадцать первый раз принесение в жертву (всех кшатриев), раздался вдруг бесплотный голос, чудесный, сладкозвучный, слышный всему миру: «О Рама, Рама! Остановись! Что хорошего видишь ты в том, чтобы снова и снова лишать жизни породу кшатриев!». И затем предки во главе с Ричикой так сказали ему, великому духом: «Перестань, о избранник судьбы!». Но Рама, не простивший убийства отца, ответил тем риши: «Соблаговолите не препятствовать мне, почтенные!».

Предки сказали:

Благоволи, о победоносный, не губить более отродье кшатриев. Ведь не пристало тебе, благому брахману, убивать царей.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» двадцать девятая глава.

ГЛАВА 30

Предки сказали:

Здесь обычно рассказывают одно древнее предание. Выслушай его сначала, а потом действуй, о почтеннейший из дваждырожденных! Жил царственный риши по имени Аларка¹⁴¹ — величайший подвижник, знаток дхармы, неизменно верный слову, великий духом, исполнитель суровейших обетов. Мощью своего лука покорив всю эту землю в пределах океана и совершив тем самым труднейший подвиг, обратил он затем свой ум к тонким предметам. Расположившись при корнях дерева, он отвлёкся мыслью от дел своего превеликого царства и обратился к вещам тонкого, внутреннего мира.

Аларка сказал:

Мой манас стал грозной силой. Одолею его — и будет предрешена моя победа. А после я направлю стрелы и в остальных врагов, окруживших меня отовсюду. В того, кто из-за неустойчивости своей склонен создавать (снова и снова) весь этот явленный мир, — в манас пущу я самые острые свои стрелы!

Манас сказал:

«Нет, никогда не пронзят меня твои стрелы, о Аларка! Они лишь тебе самому рассекут средоточия жизни, и ты, с пораженными жизненными узлами¹⁴², умрёшь. Придётся тебе поискать другие стрелы, если хочешь уничтожить меня». Услышав это и поразмыслив,

Аларка сказал:

Обоняньем впивая всевозможные ароматы, человек охочим до них становится. Поэтому — в нос направлю-ка я свои острые стрелы!

Нос сказал:

«Нет, никогда не пронзят меня твои стрелы, о Аларка! Они лишь тебе самому рассекут средоточия жизни, и ты, с пораженными жизненными узлами, умрёшь. Придётся тебе поискать другие стрелы, если хочешь уничтожить меня». Услышав это и поразмыслив,

Аларка сказал:

Вкушая всякие сладкие соки, человек охочим до них становится. Поэтому — в язык направлю-ка я свои острые стрелы!

Язык сказал:

«Нет, никогда не пронзят меня твои стрелы, о Аларка! Они лишь тебе самому рассекут средоточия жизни, и ты, с пораженными жизненными узлами, умрёшь. Придётся тебе поискать другие стрелы, если хочешь уничтожить меня». Услышав это и поразмыслив,

Аларка сказал:

Кожа, ощущая всякие касания, охочей до них становится. А потому я сейчас разнообразными стрелами¹⁴³ с перьями цапли понаделаю отверстий в этой коже!

Кожа сказала:

«Нет, никогда не пронзят меня твои стрелы, о Аларка! Они лишь тебе самому рассекут средоточия жизни, и ты, с пораженными жизненными узлами, умрёшь. Придётся тебе поискать другие стрелы, если хочешь уничтожить меня». Услышав это и поразмыслив,

Аларка сказал:

Всевозможным звукам внемля, человек охочим до них становится. Поэтому — в ухо направлю-ка я свои острые стрелы!

Ухо сказало:

«Нет, никогда не пронзят меня твои стрелы, о Аларка! Они лишь тебе самому рассекут средоточия жизни, и ты, с пораженными жизненными узлами, умрёшь. Придётся тебе поискать другие стрелы, если хочешь уничтожить меня». Услышав это и поразмыслив,

Аларка сказал:

Наблюдая всевозможные явления, человек охочим до этого становится. Поэтому — в глаз направлю-ка я свои острые стрелы!

Глаз сказал:

«Нет, никогда не пронзят меня твои стрелы, о Аларка! Они лишь тебе самому рассекут средоточия жизни, и ты, с пораженными жизненными узлами, умрёшь. Придётся тебе поискать другие стрелы, если хочешь уничтожить меня». Услышав это и поразмыслив,

Аларка сказал:

А этот — благодаря разумности своей принимает самые разнообразные решенья; поэтому в Разум-буддхи направлю-ка я свои острые стрелы!

Разум сказал:

Нет, никогда не пронзят меня твои стрелы, о Аларка! Они лишь тебе самому рассекут средоточия жизни, и ты, с пораженными жизненными узлами, умрёшь.

Предки сказали:

И тогда Аларка предался труднейшему, суровейшему подвижничеству. Но, как ни старался, не нашёл он подходящей стрелы для тех семерых. Предельно сосредоточив свою мысль, задумался тогда владыка. Долго размышлял над этим Аларка, о лучший из дваждырождённых¹⁴⁴, и не сумел тот достойнейший из мыслящих найти ничего, лучше йоги. Сосредоточив свой манас на одной точке, недвижный, предался он йоге и вскоре поразил, отважный, все индрии одной-единственной стрелою. С помощью йоги он открыл в себе Атмана и достиг высшего совершенства¹⁴⁵. В восторге тот царственный риши пропел тогда следующий стих: «Ах, зачем только мы прежде столь радели о царстве! Лишь теперь я постиг, что нет блаженства выше йоги». Уясни себе это и ты, о Рама, и не убивай больше кшатриев. Предайся суровому подвижничеству, и в нем обретёшь благо.

Брахман сказал:

Вняв слову Праотцев, тот великий герой, (Рама) Джамадагнья, предался суровому подвижничеству и пришёл к труднодостижимой высшей цели.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» тридцатая глава.

ГЛАВА 31

Брахман сказал:

В мире есть три врага, а в рассчёте по гунам — их девять. Радость, безразличие, самомнение суть три свойства саттвических. Скорбь, гнев и чрезмерная возбудимость считаются раджасическими свойствами. Сонливость, леность и заблужденье — вот три свойства тамасических. Человек разумный, достигший душевного умиротворения, победивший чувства, сперва со всем тщанием отсекает эти свойства множествами стрел, и лишь затем старается одолеть других (врагов).

Здесь (обычно) знатоки историй о прежних временах оглашают стихи, пропетые некогда царём Амбаришей¹⁴⁶ в назидание своей стране. Когда восторжествовали пороки и стало гибнуть всё доброе, Амбариша, как гласит предание, силой взял власть. Обуздав злые пороки и воздав почести людям благочестия, он достиг великих свершений и пропел тогда такую песнь: «Почти все пороки одолел я, всех врагов сразил. Осталось истребить ещё один порок, но его-то я и не осилил. Это из-за него жажда живых существ не находит насыщения, и, обезумев от жажды, мечутся они, даже не замечая, как попадают в ямы и капканы. Из-за него человек совершает то, что вовсе не подобает. И этот порок — алчность; секущий (душу) острыми мечами, да будет он сам отсечён! Ведь это из алчности рождается жажда, а из-за неё мысль привязывается (к объектам); и тот, кто жаждет обрести что-либо, обретает главным образом свойства гуны раджас.

И этими свойствами ввергнутый в узилище тела, человек вновь и вновь рождается, испытывая желание действовать. Когда же время данного рождения исчерпано, тело его разрушается и рассеивается, и он в этом своём рождении опять к смерти приходит. А потому, сознавая всю пагубу этой жажды обладания, надо решительно её обуздать и в Атмане искать царства, ибо это — истинное Царство, и нет иного. Царь же его единовластный побеждён¹⁴⁷ мною с помощью Знания».

Такова песнь, которую спел многославный царь Амбариша, когда, поставив себе целью завоевать высшее из царств, он отсёк жажду обладания — главный из пороков.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» тридцать первая глава.

ГЛАВА 32

Брахман сказал:

Здесь обычно рассказывают такое древнее предание о беседе некоего брахмана с (царём) Джанакой¹⁴⁸, о красавица!

Некогда Джанака в наказание одному брахману, оплошавшему в какой-то из наук, велел: «Не появляйся более в моих владениях!». Услышав это, брахман ответил достойнейшему из царей: «Очерти мне, о царь, ту область, на которую простирается твоя власть! И тогда я готов жить во владениях другого царя, о повелитель! Я хочу в точности исполнить твой приказ, согласно закону, о владыка земли!».

На эти слова многославного брахмана царь ничего не ответил, только тяжко вздыхал. Когда же тот необъятно-могучий царь сел и погрузился в созерцание, напало вдруг на него глубокое отчаяние, как демон (Раху нападает) на Солнце. Но вскоре смятение прошло, и царь, вздохнув, обратился к брахману с такой речью:

«Всю землю мыслью охватив, я не смог найти (нераздельно моего) владенья, хотя и есть (у меня) царство дедов и прадедов, наследственная джанапада¹⁴⁹. Не найдя (искомого) на всей земле, я подумал о Митхиле. Но и там (своего) не нашёл. Стал искать среди своего потомства — но и здесь никого не нашёл. Тогда и овладело мной отчаянье. Однако, смятенье прошло, и рассудительность вернулась ко мне. Я понял, что моего владенья нет вообще, и в то же время моё владенье — всё в мире. Даже это «Я» — не моё, но и вся Земля — моя. А потому живи здесь, сколько пожелаешь, и наслаждайся, сколько захочешь».

Брахман сказал:

Скажи мне, что за установка ума побудила тебя отвергнуть само понятие «владения», тогда как при тебе — царство отцов и дедов, наследственная джанапада? Что за мысль побудила тебя признать, что весь мир — твое владение? Ведь если ты не имеешь владений, как может весь мир быть твоим владением?

Джанака сказал:

В любом мирском деле мы знаем, что всё предпринятое — недолговечно. И потому я не вижу ничего, о чём мог бы сказать: «Это — моё¹⁵⁰!». Говорится в Ведах: «Чьё это?» и «Чья собственность?»; но я не нахожу мыслью ничего, о чем мог бы сказать: «Это — моё». Эта мысль побудила меня отвергнуть само понятие «владенья». А вот послушай, какая мысль внушила мне, что всё вокруг — моё владенье.

Я не ищу для себя (наслаждения) даже ароматами, проникающими в мой нос; вот почему побеждена мной (стихия) земли¹⁵¹, в моей власти всегда пребывает. Я не ищу для себя (наслаждения) даже приятными вкусами, уже возникшими в моём рту; вот почему мне покорны воды¹⁵², и всегда во власти моей пребывают. Я не ищу для себя (наслаждения) формой и светом, кои глаз (воспринимает); вот почему свет¹⁵³ мне покорен, в моей власти всегда пребывает. Я не ищу для себя (наслаждения) касаньями, даже уже осязаемыми кожей; вот почему ветер¹⁵⁴ мне покорен, в моей власти всегда пребывает. Я не ищу для себя (наслаждения) звуками, даже уже проникшими в ухо; вот почему мне покорны звуки¹⁵⁵, в моей власти всегда пребывают. Я не ищу для себя (наслаждения) мыслью, хотя бы и присутствующей уже в моём манасе; и потому манас¹⁵⁶ мне покорен, всегда в моей власти пребывает. Для богов, праотцев, природных стихий и для гостей — вот для кого воистину предпринимаются все мои действия!

И, улыбнувшись, брахман сказал тогда Джанаке: «Знай, что я — (бог) Дхарма, и явился сюда для того, чтобы лучше узнать тебя. Того колеса, назад не обратимого, чья ступица — Брахман, чьи спицы — буддхи, скреплённого ободом саттвы, ты — единственный вращатель!»¹⁵⁷.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» тридцать вторая глава.

ГЛАВА 33

Брахман сказал:

Нет, образ жизни моей в этом мире не таков, как ты, робкая, судишь в меру своего разумения. Я — брахман, я достиг освобождения, я — лесной отшельник. Я — брахмачарин, но несу при этом и обязанности домохозяина.

Я не таков, каким видит меня взор твой, о красавица! Мною пронизано всё, что только есть в мире. Для всех существ, какие есть на свете, движущиеся и недвижные, я есмь, знай это, их Губитель, как лесной пожар — для деревьев. Эта мысль деёт мне ощущение царской власти над землёй и даже над всей вселенной; поистине, мысль — моё сокровище! Есть лишь одна стезя брахманов, коей шествуют знающие истину, живут ли они в доме или в лесу, подвизаются в ученичестве или нищенствуют; во многих несхожих обликах, они лелеют одну и ту же мысль. У них, пребывающих в разных обликах и разных обителях, (рождается) мысль, исполненная умиротворённости; все они приходят к одному и тому же состоянию сознания, как (все) реки впадают в Океан. Этот путь проходят мысленно, а не в телесном облике; ведь деяния имеют начало и конец, а тело сковано деяниями. Поэтому, о счастливая, да не будет у тебя страха перед посмертным бытием! Поскольку душа твоя всегда устремлена к моей, ты соединишься с моим Атманом!

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» тридцать третья глава.

ГЛАВА 34

Брахманка сказала:

Невозможно постичь это слабому духом, не воспитавшему себя. А моя мысль очень слаба, ограниченна, смущена. Назови же мне средство, коим ту (великую) мысль обретают; (хочу знать) ту главную причину, из коей это (знанье) произрастает.

Брахман сказал:

Знай же, что «брахманка» — это (дощечка) арани для того (знания), а наставник — это верхняя арани. Подвижничество с ученьем трут их друг о друга, отчего и рождается огонь знания.

Брахманка сказала:

А этот символ Брахмана, называемый «Познающим Поле», — в чём его определяющая особенность, по которой он познан быть может?

Брахман сказал:

Он лишён признаков, не имеет свойств; нет у него причины. Но я сообщу тебе средство, коим ты его познаешь, если сможешь. Даже будучи верно указан, он познаётся лишь «по-пчелиному»¹⁵⁸. Средство к этому — разумение в действиях¹⁵⁹. Лишённые же мудрости (пытаются познать его) так, как если бы он обладал признаками, (облегчающими) познание. В делах освобождения нет указаний «это делай», «это не делай»; в них у самого видящего и слышащего рождается правильное разумение (Атмана). Должно представлять себе столько (различных) частей¹⁶⁰ (сущего), сколько только возможно: проявленные — и с непроявленной формой, сотни их и тысячи, все характеризующиеся бесконечным разнообразием, все познаваемые чувственным опытом. И тогда в непрестанной практике (йоги) откроется То, выше чего ничего (уже) нет¹⁶¹.

Васудева сказал:

После этого сознание той брахманки, исчерпав Познающего Поле, проследовало далее, за пределы Познающего Поле, став Тем, что отлично от него.

Арджуна сказал:

Где же эта брахманка, о Кришна, и где тот бык среди брахманов, коими столь великий успех достигнут? Скажи мне об этих двоих, неколебимый!

Васудева сказал:

Знай, брахманом был мой манас, а брахманкой — моя буддхи. Тот же, кого зовут «Познающим Поле», это — Я Сам, о Завоеватель богатств!

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» тридцать четвертая глава¹⁶².

ГЛАВА 35

Арджуна сказал:

Соизволь рассказать мне о Брахмане — том, что есть высший объект познания. Ведь по милости Твоей мой ум теперь находит удовольствие в (вопросах столь) тонких.

Васудева сказал:

Здесь обычно рассказывают такое древнее предание о беседе наставника с учеником, ведущей к освобождению. У одного брахмана, твердого в обетах, когда он сидел, поучая, одаренный его ученик спросил нечто о благе, о губитель врагов! «Имея лишь одно благо своей целью, к тебе, господин, я прибегаю и со склоненной головой молю тебя: поведай мне об этом то, что должно, о брахман!».

На эти слова учитель так отвечал ученику, о Партха: «Скажи, в чем у тебя сомнение, дваждырожденный, и я всё разъясню тебе!». Ученик же, преданно любящий наставника, услышав это, почтительно сложил ладони и спросил его — слушай в точности о чём, о многомудрый!

Ученик сказал:

Откуда я? И откуда ты? Изъясни эту истину, что превыше всего! Откуда возникли все существа, подвижные и неподвижные? Чем все они живы? Что определяет сроки их жизни? Что есть истина? Что — подвижничество? Что такое гуны, о которых твердят праведные? Что такое счастье, и что — грех, о брахман? Да изволит господин мне на эти вопросы здесь ответить всё, как есть, доподлинно и в соответствии с истиной, о достойнейший святой брахман!

Васудева сказал:

Тому простершемуся пред ним, по всем правилам вопрошающему ученику, обладателю многих достоинств, умиротворенному, держащемуся с достоинством, подобному тени (учителя), смиренному подвижнику-брахмачарину его умудрённый и твёрдый в обетах наставник подобающе ответил на все вопросы — о Партха, усмиритель недругов, достойнейший в роде Куру!

Вот ученье, возвещенное Брахмой, чтимое наилучшими из риши, вобравшее в себя всю мудрость Вед, раскрывающее истинную суть, определяющее прошлое, настоящее, будущее и прочее, а также закон, наслаждение и пользу (как мирские цели); признанное собранием совершенных, существовавшее в прежних кальпах¹⁶³, извечное. Я поведаю тебе сейчас, о многомудрый, о высшем состоянии, которое здесь познав, разумные уже в этой жизни становятся всесовершенными.

Некогда риши Брихаспати и Бхарадваджа, а также Гаутама — потомок Бхригу, Васиштха, Кашьяпа, Вишвамитра и Атри, обойдя все пути (во вселенной), утомившись своими деяниями, сошлись, чтобы порасспросить друг друга. Поставив во главе почтенного риши — потомка Ангираса¹⁶⁴, прибыли те дваждырожденные в (небесный) дворец Брахмы и там лицезрели того незапятанно-чистого бога.

Склонились святые перед великим духом, удобно расположившимся на сиденьи Брахмой и спросили его, благовоспитанные, о наивысшем благе. «Как должен действовать благочестивый? Как избавляться от скверны? Какие пути будут для нас благими? Что есть истина, и что — грех? Как достигаются два пути деяния¹⁶⁵, как — величие? (Как приходят) всеразрушение и освобождение, а также рождение и смерть всех существ?». И вот послушай, ученик мой, сейчас я сообщу тебе, согласно Ведам, что ответил Праотец достойнейшим из подвижников!

Брахма сказал:

Все существа, подвижные и неподвижные, родились от Истины. Живут они благодаря подвижничеству — знайте это, о благообетные! Попав вновь в материнское лоно, они развиваются затем соответственно своему деянию. Ибо Истина сопряжена с гунами, она непреложна и описывается пятью способами: Истина есть Брахман, Истина — подвижничество¹⁶⁶, Истина — Праджапати; от Истины родились все существа; из Истины возникло это Великое¹⁶⁷. Поэтому брахманы, превзойдя гнев и печаль, самообузданные, служащие мостами к дхарме¹⁶⁸, всегда уповая на Истину, всецело предаются йоге. Я поведаю о них — носителях знания, пролагающих мосты дхармы, дисциплинирующих друг друга (своим примером), извечно поддерживающих (подвижничеством) существование миров; а также о четырех ветвях знания¹⁶⁹, о (четырех) сословиях и по отдельности — о каждой из четырех стадий жизни. Дхарма едина, но четырехчастна, как неустанно твердят мудрые. Я расскажу вам, дваждырожденные, о благом и умиротворяющем пути, по которому, начиная с глубокой древности, уверенно шествуют мудрецы ради единения с Брахманом. Итак, услышьте, как я полностью вам здесь и сейчас поведаю о высшем труднообретаемом пути и о высшей обители — о причастные великой доле!

Первой ступенью называют стадию брахмачарина, потом идёт стадия домохозяина — грихастхи¹⁷⁰, за ней следует ванапрастха — стадия «ушедшего в лес», а над этой есть ещё наивысшая стадия, известная как адхьятма¹⁷¹. Свет, Эфир, Солнце, Ветер, Индра, Праджапати — не открываются взору до тех пор, пока (человек) не вступил в (стадию) адхьятма. Я после расскажу — а вы внемлите — о средствах для достижения этого. Стадия ванапрастха, на которой подвижники живут в лесу, питаясь плодами, корнями и воздухом, предписана дваждырожденным, то есть трем высшим варнам. А стадия домохозяина назначена людям всех варн. Мудрые описывают благочестие — дхарму — как характеризующееся верой. Итак, я восславил вам пути, приводящие на «путь богов»¹⁷², мосты дхармы, по которым движутся посредством деяний своих благие и мудрые. Кто же из них, твердый в обетах, строго исполняет свой частный религиозный долг, тот на протяжении долгого времени наблюдает (на «пути предков») возникновение и гибель существ¹⁷³.

А теперь, по правде и с должным основанием, я перечислю таттвы¹⁷⁴ — сути, которые частями своими пребывают во всех объектах. Великий Атман¹⁷⁵, а также Непроявленное и ахамкара, индрий — десять и одна, пять великих элементов и специфические (свойства каждого из этих) пяти элементов¹⁷⁶ — вот (всё) ведийское знание. Итак, я перечислил вам двадцать четыре сути¹⁷⁷. Кто знает всех сутей возникновение и гибель — тот, из всех существ мудрейший, не впадает (более) в заблуждение.

Познавший досконально сути, все свойства их и всех богов, очищен от греха, от уз освободившись, блаженствует в сияющих мирах.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» тридцать пятая глава.

ГЛАВА 36

Брахма сказал:

То непроявленное, неочевидное, всепроникающее, стойкое и неизменное¹⁷⁸ да будет познано как девятивратный град¹⁷⁹, состоящий из трех гун и пяти природных начал¹⁸⁰, окруженный Одиннадцатью¹⁸¹, обладающий присущей манасу способностью различения, подчиненный буддхи и образующий (в итоге сочетание) Одиннадцати высших¹⁸². Три потока внутри этого (города¹⁸³) постоянно его питают, они действуют как три проводящих канала и природа их основана на гунах. Гуны суть тамас, раджас и саттва; они сочетаются друг с другом и живут за счет друг друга, зависят друг от друга, тянутся друг за другом, связаны друг с другом¹⁸⁴. Из трёх гун (образованы) пять природных начал. Тамас сочетается с саттвой, саттва с раджасом; также и раджас — с саттвой; саттва сочетается с тамасом¹⁸⁵. Когда подавлен тамас, начинает действовать раджас; когда подавлен раджас, начинает действовать саттва. Тамас, да будет известно, имеет ночную природу, и у него три свойства. Главная его характеристика — помраченность. Его признак — неблагочестие, и он неизменно связан с греховными деяниями. О раджасе говорят, что природа его — развертывание деятельности, он — причина (всего) круговорота (вещей). Он действует во всех существах и его признак — возникновение видимых (форм). Свет во всех существах, лёгкость и вера — вот из чего состоит природа саттвы; и лёгкость её соразмерна её благости.

А сейчас будет сказано, в соответствии с истиной¹⁸⁶, о сути каждой из этих гун, взятых в сочетании или по отдельности. Узнай же о них от меня всю правду. Помраченность, неведение, скупость, нерешительность в действиях, сон, отупение, страх, алчность, уныние, хуление добрых дел, беспамятность, незрелость, безверие, испорченность, неразборчивость, слепота, поведение худшего свойства, хвастовство содеянным — когда ничего не сделано, гордость знаниями — при полном невежестве; недружелюбие, извращенность сознания, непочтительность, ложное умствование, коварство, безрассудство, злодейство, безмыслие, тяжеловесность, упадок духа, необязательность, нравственное падение — все эти свойства, о брахманы, считаются принадлежащими гуне тамас. И прочие все врожденные состояния сознания, сопряженные с помрачением, какие только не обретаются где-либо в этом мире — все они относятся к (гуне) тамас. Постоянные выпады против богов, брахманов и ведийского (знания), привязанность к собственности, гордыня, невежество, гнев, отсутствие смирения, злобная зависть по отношению ко всем существам — вот поведение, указуемое для гуны тамас. Всякие тщетные начинания и неуместные дарения, а также обжорство — вот поведение, относимое на счет (гуны) тамас. Грубость, нетерпеливость, ревность, самомнение и безрелигиозность — вот поведение, определяемое (гуной) тамас.

И какие только подобного поведения люди, попирающие нормы грешники сущесвуют в этом мире — всё это люди тамаса. Я расскажу сейчас о том, какие лона уготованы этим грешникам. Чтобы испытать низшее из адских состояний, они направляются в ад животного бытия (и рождаются там) как: неподвижные существа, жертвенный и тягловый скот, хищники, ядовитые гады, черви, насекомые, птицы, яйцерожденные твари и всевозможные четвероногие, а также — безумцы, глухие, немые и все те, чья болезйь предопределена грехами (в прежних рождениях). Злодеи, несущие на себе клеймо своих деяний, погружаются во мрак, (увлекаемые) нисходящим потоком; так люди (гуны) тамас тонут в тамасе.

А теперь я поведаю об их вызволении (оттуда) и восхождении: как они, (став) вершителями благих деяний, обретают миры, уготованные людям добрых дел. Изменив направление (своего движения) на противоположное, они возрастают своими деяниями; благодаря же очистительным обрядам, совершаемым радеющими об исполнении своего долга и пекущимися о благе (мира) брахманами, и сами прилагая усилия, они поднимаются в одни (с теми брахманами) миры, достигают неба богов — так гласит ведийское шрути. Изменив направление (своего движения) на противоположное, возрастают они своими делами и, повинуясь закону перевоплощений, вновь становятся в этом мире людьми. Попадая (сначала) в грешные лона, (рождаются они) чандалами¹⁸⁷, немыми или заиками, а затем переходят, по закону круговорота, во все более и более высокие варны. Превзойдя шудрянское рождение и все иные свойства, присущие тамасу, достигнув середины (восходящего) потока, они всё же остаются (под влиянием) гуны тамас. «Пристрастие к удовольствиям есть „Великое помрачение"», — так гласит Предание. Желая счастья, помрачаются в этом (даже) риши, подвижники и боги. «Мрак», «Помрачение», «Великое помрачение», «Тьма» — называемая также «Гнев»; смерть — это «Кромешная тьма», а гнев называют (просто) «Тьмою¹⁸⁸».

Итак, я подобающим образом описал вам, о брахманы, всю эту (гуну) тамас, в соответствии с её (преобладающими) свойствами, (характерными для нее) предрасположенностями сознания, (определяемыми ею) видами рождения — ив соответствии с реальностью. Но кто все это правильно осознает? Кто это истинно увидит? Ведь сама суть (гуны) тамас определяется тем, что человек видит нереальное — реальным.

Итак, описаны вам многосторонне свойства тамаса, рассказано, как подобает, о тамасе во всей полноте. Знайте, что муж, всегда сохраняющий знанье об этих свойствах, — от всех свойств тёмной гуны избавляется!

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» тридцать шестая глава.

ГЛАВА 37

Брахма сказал:

Достойнейшие, я расскажу вам (теперь) должным образом о раджасе. Внемлите, причастные великой доле: вот все о проявлениях этой гуны.

Насилие, красота, труд, счастье и горе, холод и зной, власть, война, мир, спор, беспокойство, терпение, сила, отвага, исступление, ярость, а также борьба и раздор, зависть и жажда обладания, коварство, вражда, жадность к собственности и защита ее от окружающих, убийство, заточение, напасти, купля-продажа; поражение врагов в уязвимые места с криком: «Режь, коли, руби!», жестокость, свирепость, грубость, интерес до чужого добра, мирские мысли и заботы, злобность, брань; лживые речи, дары недостойным, подозрительность, ругань; осуждение, хвала и превозношение, мощь и насыщение, послушание, повиновение, услужение, зависимость, жажда, рассудительность, политичность, безоглядность, тревога, стяжательность; все обряды, которые совершаются в этом мире соответственно для мужей или жён, (других) существ, для имущества, для домов; самоистязание, недоверчивость, обязанности и обеты, дарения с надеждой (на ответный дар) и постоянное (желание): «Пусть (это) будет моим», возглашения «Свадха!», выражения почтения, возгласы «Сваха!» и «Вашат¹⁸⁹!»; совершение жертв и заучивание Вед, равно определяемые как «приобретение»; (капризы) «Хочу то, хочу это»; любовная привязанность, из (этой же) гуны возникающая; коварство, обман, вредность и заносчивость; воровство, вреждение, поношение, страдание, бессонница, препятствование, лицемерие, страсть, преданность, приязнь, весёлость, игра в кости, сплетни и женские интриги; танцы, музыка, пение и всякие, какие ни на есть, пристрастия — все эти свойства, о брахманы, описываются как относящиеся к (гуне) раджас.

Люди, размышляющие на этой земле о прошлых, нынешних и будущих состояниях (вещей), всегда пекущиеся о трёх житейских целях, то есть — законе, пользе и любви, действующие под влиянием желаний и ликующие, когда все их желания осуществляются — суть люди «нисходящего потока», страстные, обуянные раджасом. Рождаясь снова и снова в этот мир, они радуются, вожделея (плодов), которые проявятся как после смерти, так и здесь, в этом мире. Они даруют и приемлют дары, постоянно твердят мантры и возливают на огонь жертвенное масло.

Описаны вам многосторонне свойства раджаса, рассказано, как подобает, о раджасе во всей полноте. Знайте, что муж, всегда сохраняющий знанье об этих свойствах, — от всех свойств страстной гуны избавляется!

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» тридцать седьмая глава.

ГЛАВА 38

Брахма сказал:

А теперь я поведаю о третьей, высшей из гун — беспорочной, составляющей благо всех существ и закон для праведных. Блаженство, радость, подъем, просветленность и счастье; безмятежность, безгневность, удовлетворенность, вера; терпение, стойкость и невреждение; беспристрастность, правдивость, прямота; беззлобность и независтливость; чистота, умелость, доблесть ( — вот проявления гуны саттва). Тот, кто идет стезей йоги, (для кого в этом мире) «Тщетно знанье, тщетна деятельность, тщетно служение, тщетны труды», — тот в ином мире вкусит вечность. Отрешенность от собственности, отрешенность от самости, от всяческих ожиданий, беспристрастное отношение ко всему... «Не подверженная губительному воздействию вожделения» — вот какова эта вечная дхарма праведных! Доверие, стыдливость и долготерпение, самоотверженность, чистота, бдительность, доброта, неподверженность заблуждению, милосердие ко всем существам, незлословие; восторг, довольство, изумление; послушание и доброе поведение; деятельность для (достижения высшего) покоя; сверхчистота, благая установка сознания и освобождение; невозмутимость, соблюдение послушнического обета и воздержание во всем, искорененность собственничества, искорененность тщетных упований, верность своей природе... «Тщетно дарение, тщетна жертва, тщетно учение, тщетны обеты, тщетно всякое стяжание, тщетна дхарма, тщетна аскеза», — все, кто живут согласно этому в здешнем мире, — привержены саттве. Брахманы, пребывающие в источнике Брахмана, мудрые, они видят (вещи) правильно. Отринув все грехи, беспечальные, не ведающие старости и смерти, те мудрецы достигают неба и затем сами создают себе тела¹⁹⁰. Они, великие духом, подобно богам-небожителям, (простым усилием) сознания придают себе владычность, полный самоконтроль или невесомость. «Несомые восходящим потоком» — так называют (их, ставших уже) богами, способными к преображению: достигнув неба, в силу природы своей они так и этак преображаются. И чего они только не пожелают, они обретают (это сами) или наделяют (этим других).

Так, рассказано вам, о величайшие из дваждырожденных, о проявлениях саттвы. Тот, кто это должным образом усвоил, обретет все, что пожелает.

Перечислены полностью все свойства саттвы; надлежаще рассказано о проявлениях этой гуны. Человек, постоянно хранящий знанье об этих (трех) гунах, от гун наслаждение вкушает, а не гуны самого его вкушают.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» тридцать восьмая глава.

ГЛАВА 39

Брахма сказал:

Неполон будет рассказ о гунах, если брать их по отдельности: обычно в этом мире раджас, саттва и тамас являются вместе. Связанные друг с другом, они живут за счет друг друга, все друг от друга зависят, а также друг за другом следуют¹⁹¹. Стоит саттве проявиться, тут и тамас является, нет в том сомнения! А где тамас или саттва в этом мире, — там и о раджасе речь заходит! Совместно они, неразлучные спутники, свой путь свершают; ибо (всегда) сообща действуют, с причиной или беспричинно.

Но в своем одновременном действии они разнятся по степени развития: всегда налицо превосходство (одного) и умаление (других). Если, (например), в животном состоянии преобладает тамас, то раджаса там обнаружится лишь немного, а саттвы — еще меньше. Если у достигших «срединного потока» на подъёме раджас, то тамаса там можно обнаружить лишь немного, а саттвы — и того меньше. Если же у поднятых «восходящим потоком» особенно развита саттва, то раджаса там окажется совсем немного, а тамаса — и того меньше. Саттва открывает возможность преображения, несет просвещение индриям; ведь выше саттвы нет иного состояния (духа)! Приверженные саттве устремляются вверх, приверженные раджасу остаются посередине, а обуянные низшей из гун, люди тамаса, направляются вниз¹⁹². Тамас — в шудрах, раджас — в кшатре, а высшая из гун, саттва — в брахманах; так проявляются три гуны в трех варнах. Даже при беглом рассмотрении саттва, раджас и тамас всегда видны вместе, действующими совокупно; не слышали мы, чтобы (они действовали) по отдельности. Когда восходит солнце, воришки испытывают страх, а путники ощущают зной и томятся, несчастные, от жажды. Солнце (в этом примере) разъясняется как саттва, воры — как тамас, а зной, томящий путников, есть гуна раджас. В солнце его сияние — это саттва, его зной — это гуна раджас, а когда в положенные дни с ним случаются затмения, то должно видеть в этом проявление гуны тамас. Вот таким образом и во всех прочих светилах совершают свой оборот три гуны, проявляясь поочередно: то тут, то там, то так, то этак.

А у недвижных существ (преобладает) тамас, присущий животному состоянию. К раджасу относятся те (их свойства), которые подвержены изменениям; а свойство маслянистости у них саттвично¹⁹³. Как трёхгунный должно рассматривать день, и трёхгунной считается ночь; трёхприродны также месяцы, половины месяцев, годы, сезоны и стыки (сезонов). Тремя способами совершаются дарения, трояко приносится жертва. Тройственны миры и троичны Веды, трояко знание и трёхвидна посмертная участь. Прошлое, настоящее и будущее; дхарма, артха и кама; даже прана с апаной и удана — всё это суть те же три гуны.

Все, что есть в этом мире, состоит из этих трех (гун). Три гуны действуют, неизменно оставаясь при этом непроявленными. Саттва, раджас и тамас извечно творят сей мир. Тамас, Неявное, Благое, Постоянное, Нерожденное, Лоно, Вечное, Пракрити, Преображение, Светопреставление, Прадхана, Возникновение и Исчезновение, Недополняемое и Безущербное, Неколебимое, Ненарушимое, Неподвижное, Сущее и He-сущее — всё это Непроявленное известно как состоящее из трёх гун. Люди, помышляющие о духовном, да запомнят эти наименования (Непроявленного).

Кто знает достоверно именования Непроявленного, (знает) о гунах и тонких их путях, кто постиг суть различий, тот, избавившись от тела, благополучно и от всех гун освободится!

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» тридцать девятая глава.

ГЛАВА 40

Брахма сказал:

Сперва от Непроявленного произошёл Великий Атман, наделенный великим разумением; он считается началом всех свойств и первым из творений. Великий Атман (известен под именами): «Разум», «Вишну», «Всё», «Шамбху»¹⁹⁴, «Мужественный», «Буддхи», «Мудрость» и «Восприятие», а также «Слава», «Стойкость» и «Память». Из этого ряда синонимов и познаётся, что есть «Великий Атман». Брахман, знающий это — мудр и никогда более не впадет в заблуждение. Тот, у кого повсюду руки и ноги, со всех сторон головы, глаза, рты, у кого всюду уши, — проникая собою всё в мире, пребывает сокрытым в сердце каждого (существа) источающий великое сиянье Пуруша: крошечный, как атом и наилегчайший, способный объять всё Владыка, непреходящий Свет. И в нём те люди из наделенных разумом, которые находят радость в отрешённости, погружены в созерцание, всегда предаются йоге, привержены истине, обуздали чувства, те, кто богаты знанием, нестяжательны, победили гнев, мудрые, с просветленным сознанием, чуждые собственности и самости — освободившись, все они достигают Величия. Кто знает чистый, высший путь Великого Атмана, тот — (величайший) мудрец во всех мирах, он не подвержен более заблуждению. В изначальных актах творения сам Вишну становится (этим) Самосущим Владыкой¹⁹⁵.

Тот же муж, кто так знает¹⁹⁶ Владыку, в пещере сокрытого¹⁹⁷, древнего Пурушу, Вселенскую форму¹⁹⁸, Золотого, Того, в ком заключена высшая цель наделенных разумом, — тот, разумный, разум¹⁹⁹ превзойдя, (за пределами его) пребывает.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» сороковая глава.

ГЛАВА 41

Брахма сказал:

Этот Великий, возникший первым, называется также «Основанием „Я"», ахамкарой²⁰⁰. Сказав: «Я!», она возникла, и это называют вторым творением. Ахамкара есть «Начало первоэлементов», её именуют «Изменяющейся». Мысль (о «Я») есть также «Основа теджаса»²⁰¹. {Ахамкара — это) творение существ, это — Праджапати²⁰². Это — бог, породитель (всех) богов, а также манаса; это — создатель тройственной вселенной. (Первым провозгласивший) «Я (есмь) все это!», он считается (всеобщим) наставником. Сей извечный мир принадлежит подвижникам, постоянно ищущим духовного знания, выявившим в себе Атман, изучающим Веды, достигшим совершенства.

Вот так посредством ахамкары Источник первоэлементов, их Создатель творит для Воспринимающего (все) эти (воспринимаемые) объекты. А «Изменяющаяся» приводит в движение мир, озаряя при этом своим огненным пылом всю вселенную²⁰³.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» сорок первая глава.

ГЛАВА 42

Брахма сказал:

От ахамкары рождены пять великих элементов: земля, ветер, пространство, воды и свет — пятый. Среди этих пяти великих элементов (пребывая), при воздействии (на органы восприятия) звука, касания, зримой формы, вкуса и запаха — живые существа впадают в заблуждение. Когда же великие элементы почти полностью разрушены и грядет мировая катастрофа, то всех, кому присуще дыхание, о мудрые, объемлет великий страх. От какой сути какая суть родилась, в той она теперь и растворяется; эта родилась от той, растворение же происходит в обратном порядке. И вот уже исчезли все живые существа, движущиеся и неподвижные; но люди мудрые и памятливые²⁰⁴ никогда не исчезают!

Звук, касание, а также зримая форма, вкус и пятый — запах, обусловлены деятельностью и материальной причиной, (а потому) не могут быть постоянны, имя им — заблуждение. Они сопряжены с воспроизводством алчности, не имеют специфических отличий, лишены реальности, образованы из плоти и крови, питаются друг другом. Они считаются «внешними по отношению к „Я"», жалкими и убогими в своем действии. А вот прана и апана с уданой, а также самана и вьяна считаются «относящимися к „Я"», это — пять непременных ветров (в теле). Вместе с речью, манасом и буддхи они образуют восьмиричный мир. Кто обуздал кожу, нос, ухо и орган вкуса с речью, чей манас очищен, кто не даёт отклоняться буддхи, человек, чье сознание эти восемь огней никогда не опаляют, — идет к благому Брахману, выше которого нет уже ничего.

Теперь же, о дваждырожденные, я расскажу вам все о тех порожденных ахамкарой одиннадцати, которые называют индриями. Ухо, кожа, глаза, язык и нос как пятый; ноги, органы испражнения и размножения, руки и орган речи как десятый — такова группа индрий, а одиннадцатым в ней будет манас. Все это скопище человек должен преодолеть, прежде чем (в его душе) воссияет Брахман. Пять (первых) называют индриями восприятия, а пять (вторых) — индриями действия²⁰⁵. Те пять, из коих первое — ухо, по природе своей связаны с восприятием. Другие же (пять) неспособны к различению и связаны с действием. О манасе следует знать, что он имеет двойную природу²⁰⁶. А буддхи будет при них двенадцатым. Итак, мною перечислены по порядку эти одиннадцать индрий. Познав их, ученые мужи считают, что достигли полноты (знания).

У существ — три местообитания, четвертого не бывает. Это — земля, вода и воздушное пространство. А вот рождение бывает четырех видов. Рождающиеся из яйца, произрастающие (из земли), заводящиеся от сырости и выходящие из утробы — таково рождение четырех видов, какие можно указать для всего этого множества существ. Есть существа неподвижные и есть летающие по небу, которые все, вместе со змеями, относятся к (разряду) яйцерожденных. «Заводящимися от сырости» называются черви и другие такого рода твари; это — второй и, как считают, низший вид рождения. Тех же, которые в соответствии с круговым ходом времени (в должную пору) вырастают, пробиваясь сквозь землю, — достойнейшие из дваждырожденных называют «произрастающими». Знайте, что существа с двумя и более ногами, а также те, что ходят по-звериному²⁰⁷, — рождаются из утробы и суть лучшие из существ²⁰⁸.

Следует знать, что извечное Лоно Брахмана²⁰⁹ в этом мире двояко: оно образуется подвижничеством и всякими благими деяниями; этим руководствуются мудрые. Следует знать, что обрядовое действие двояко: (оно состоит из) жертвоприношения и дарений при жертвоприношении. Старцы учат (также), что учение для (всякого) рожденного является благой заслугой. Кто это должным образом знает, тот достигает освобождения и избавляется от всех грехов — уразумейте, о быки среди брахманов!

Пространство — первый из (великих) элементов. В личностном это — слух, во внешнем — звук, в божественном — Стороны света²¹⁰. Второй из (великих) элементов — ветер; в личностном он известен как осязание, во внешнем — как то, что осязают, а там, в божественном — как Молния. Третьим называют свет. В личностном это — зренье, во внешнем — зримая форма, там же, в божественном — Солнце. Четвертым (элементом) должно знать воды. В личностном это — вкус, во внешнем — сок, там же, в божественном — Сома. Пятый элемент — земля. В личностном она определяется как обоняние²¹¹, во внешнем — как запах, а в божественном это — Ваю²¹².

Таково установленное Преданием четырехчастное деление для каждого из пяти элементов. Теперь же я поведаю о троякости каждой из индрий. К личностному брахманы, прозревшие истину, относят ноги; во внешнем же это — хождение, а в божественном — Вишну²¹³. Вниз направленная апана в личностном определяется как анус, во внешнем это — испражнения, в божественном — Митра²¹⁴. Порождающий все существа пенис относится к личностному; во внешнем же это — семя, а (соответствующее) божество — Праджапати²¹⁵. Люди, сведущие в личностном, относят к личностному руки; во внешнем же это — деяния, а там, в божественном — Шакра²¹⁶. Считается относящейся к личностному первичная по отношению к манасу²¹⁷, всем богам сообща принадлежащая Речь; во внешнем же это — говоримое, а там, в божественном — Агни. Манас, за пятью элементами влекущийся, относят к личностному; во внешнем же это то, что мыслится, а в божественном — Месяц²¹⁸. Буддхи, исследующую (данные всех) шести индрий, относят к личностному; во внешнем это — познаваемое, а там, в божественном — Брахма²¹⁹.

Вот и изложил я вам должным образом установление о том, что есть личностное. Добыть это знание в нашем мире удалось лишь людям, наделенным (в высшей степени) способностью познания. Собрав вместе индрий, предметы индрий и пять великих элементов, надлежит удерживать их манасом; когда же все (это) исчезнет в манасе, не кажутся более желанными (человеку) радости жизни. В том-то и состоит, по мнению мудрых, (истинное) счастье существ, наделенных знанием.

А теперь я расскажу о нивритти — (принципе) свертывания деятельности, который в мягкой или в резкой форме (проявляется) во всех существах, который делает их способными к восприятию тонких сущностей и является благим. Этот принцип, коему (особо) привержены брахманы, предполагает восприятие (своих) достоинств как недостатков, непривязанность, одиночество, игнорирование всех различий — и зовется источником безраздельного блаженства. Мудрец отрывает все свои влеченья (от их объектов), как черепаха убирает свои члены (под панцырь²²⁰); он лишен страстей и от всего свободен, а потому всегда счастлив. Обуздав в себе желанья, избавившись от жажды, сосредоточенный, добрый друг всем существам — он приходит к единению с Брахманом²²¹. Подавив деятельность индрий, всегда стремящихся к своим объектам, покинув поселения людей, возжигает в себе подвижник внутреннее пламя. Как огонь, если питать его дровами, ярко сияет, так начинает ярко сиять и Великий Атман, когда подавлены индрий. Если человек, чей дух просветлен, в своем сердце видит всех существ, тогда он, самопорождающий²²², обретает Непревзойденное, То, что тоньше тонкого.

Достоверно известно, что в теле (человека) огонь представлен формой, вода — «потоком²²³», ветер — осязанием, земля — гадкой и грязной слизью, а пространство — слухом. Объято тело страстью и скорбью, окружено пятью каналами (восприятия²²⁴), образовано из пяти элементов, девятивратно²²⁵, обитаемо двумя божествами²²⁶, преисполнено чувственности, не должно быть открыто взору, состоит из трех гун и трех гуморов, наслаждается соитиями, помрачено заблуждением. Трудно управлять им в этом мире живых. Имея опорой саттву, оно представляет собой в этом мире вращающееся Колесо Времени. Это тело есть ужасный, бездонный Океан, имя которому — неведение. Весь мир вместе с богами должен оставить, отбросить и распознать его. Трудно избавиться от страсти и гнева, страха, неведения, злобы и нечестности; но человек может отрешиться от них (всех разом), подавив деятельность индрий. Кто сумел в этом мире победить три гуны и пять первоэлементов, тому уготованы высшая обитель в небесах и вечность.

Страсть и гнев разом одолеет тот, кто переправился через реку с непреодолимыми протоками, реку, чей обрывистый берег — страсть, чей устрашающий поток — (деятельность) манаса. Такой человек, избавившийся от всякой скверны, вслед за тем прозревает Высшее. Замкнув манас на нём самом, тот человек созерцает в себе Атман. Всеведущий, он видит внутри себя Атман пребывающим во всех существах, то как Единое, то претворенным во множество. Поистине, он созерцает все формы как сотни светильников, (зажженных) от (одного) Светильника. Он сам есть Вишну, и Митра, и Варуна, и Агни, и Праджапати, он — Дхата и Видхата²²⁷, он — Владыка, чьи лики обращены на все стороны света²²⁸. В нем ярко сияет Великий Атман — сердце всех существ!

Сонмы вдохновенных брахманов-певцов, боги и асуры, якши, пишачи, Праотцы и птицы, все орды ракшасов и бхутов, а также великие риши все неустанно хвалу его воспевают!

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» сорок вторая глава.

ГЛАВА 43

Брахма сказал:

Среднюю гуну из людей представляет царственный кшатрий, из ездовых животных — слон, а из обитателей леса — лев; из жертвенных животных — овца, из обитающих в норах — крот, из рогатого скота — бык, а на фоне женщин эту гуну представляет мужчина. В этом мире ньягродха, джамбу, пиппала и шалмали, а также шиншапа, мешашринга и бамбук кичака²²⁹ являются, вне всякого сомнения, царями деревьев. Химаван, Париятра, Сахья, Виндхья, Трёхвершинная, Швета, Нила, Бхаса и гора Каштхаван, Шубхаскандха и Махендра, а также гора Мальяван²³⁰ — это цари среди гор. А Маруты — (царская) среди ган²³¹. Солнце (Сурья) — владыка планет, а Месяц (Чандрамас) — царь накшатр; Яма — повелитель питаров, а Океан — всех потоков. Варуна есть царь вод, а Митра — всех одушевленных существ; Солнце (Арка) — царь всех горячих тел, а Месяц (Инду) — всех светящихся. Огонь есть владыка всех живых существ, а Брихаспати — (первый из) брахманов; Сома — царь растений, а Вишну — первый из наделенных мощью. Тваштри есть повелитель форм²³², а Шива — владыка жертвенного скота²³³; жертвенный обряд есть высшее из дарений, а поэты-риши (представляют гуну раджас) в традиции Вед. Из сторон света главная — Север; царем всех брахманов является могущественный Сома; Кубера — (повелитель) всех якшей, а Пурандара — богов; творец же первоэлементов и прочего, а также всех живых созданий — Праджапати. Из всех сутей (превыше всего) — Я, Великий, сотворенный из Брахмана; нет никакой иной сути, что была бы выше Меня или Вишну. Вишну, Великий, сотворенный из Брахмана, есть царь над всеми царями; мы знаем Его как Ишвару; Он — Владыка, Он — Праджапати. Ибо он есть Господь для всех: и людей, и киннаров, и якшей, и гандхарвов, и змей, и ракшасов, и богов, и данавов, и нагое²³⁴.

Великой владычицей всех боготворящих женское лоно является прекрасноокая Махадеви, именуемая также Парвати. Следует знать богиню Уму как высочайшую и святейшую из женщин. Земля да будет (известна как величайшее) из влагалищ; а из всех женщин (первые) — апсары.

Цари стремятся жить по дхарме, брахманы же суть носители дхармы; потому царь в этом мире должен усердствовать в защите брахманов. И если во владениях каких-либо царей святым людям приходится плохо — те цари лишаются всех своих достоинств и по смерти идут нисходящим путем. Те же цари, в чьих владениях святые люди живут под надежной защитой, — ив этом мире возрадуются, и по смерти обретут, великие духом, вечность, знайте это, о достойнейшие из дваждырожденных!

Теперь я расскажу о непременных характерных признаках различных дхарм. Признак дхармы есть ненасилие, насилием же отмечена адхарма²³⁵. Богам присуще сияние, а людям — (обрядовая) деятельность; пространству свойственен звук, а ветру — касание. Зримая форма есть признак светил; воды характеризуются вкусом. Несущая на себе все живое Земля характеризуется запахом. В совершенстве сочетающая гласные и согласные Речь характеризуется правдивостью. Манас характеризуется мыслью; то же, в силу их близости, говорят и о буддхи. Размышляет о предметах восприятия манас, а решение (о них) принимает буддхи, ибо именно буддхи, вне всякого сомнения, характеризуется решимостью! Характеристика Великого — йогическое созерцание, Непроявленное характеризуется благостью²³⁶. Йога отмечена активностью, а джняна — отказом от деятельности. Поэтому человек, обладающий (верно направленной) буддхи²³⁷, поставив джняну превыше всего, да отрешится от мира. Отрешенный и обретший Знание, он удостоится высшей участи, по смерти своей придя туда, где превзойдены тьма, старость и смерть, где нет более никакой двойственности.

Как подобает, рассказал я вам обо всем, что относится к характеристикам дхарм. Теперь же сообщу о том, как воспринимаются свойства²³⁸. Запах соотносится с элементом земли; воспринимают его носом. Но и ветер, пребывающий в носу, тоже содействует восприятию запаха. Вкус соотносится с элементом воды; воспринимают же его языком. Но и Сома-Месяц, пребывающий на языке, тоже содействует восприятию вкуса. Форма есть свойство света; воспринимают ее оком. Но и Адитья-Солнце, присутствуя в оке, тоже содействует восприятию формы. Касание связано с элементом ветра, а воспринимается оно кожей; но и (тот) ветер, что пребывает в коже, тоже содействует восприятию касания. Свойство пространства — звук; воспринимают его ухом. Но и пребывающие в ухе все стороны света тоже известны (своей ролью) в восприятии звука. Свойство манаса — мысль, воспринимают ее мудростью; но и пребывающий в сердце элемент сознания²³⁹ тоже содействует ментальному восприятию. Определив буддхи по решительности, а Великое — по йогическому созерцанию, Непроявленное непрестанно познает их — в том нет сомнения!

Вечный, по природе лишенный свойств Познающий Поле постигается без признаков. Потому не имеющий признаков Познающий Поле обладает лишь одной характеристикой — Знанием. Непроявленное определяют как Поле, в котором возникают и в котором исчезают гуны. Я постоянно вижу, слышу и познаю его, хотя оно и сокрыто. Его познает Пуруша, почему и зовется «Познающим Поле». Так же и всю деятельность гун Познающий Поле наблюдает. Сами гуны не сознают себя рождающимися снова и снова, обреченными на начало, середину, упадок и конец, лишенными сознанья. Никто не знает истины, лишь Познающий Поле постигает то, что выше гун со всем, что ими сотворено, и над Высшим Великое. Вот почему человек, наделенный знанием природы вещей, отринув и гуны, и свое знание, истребив в себе всю скверну и поднявшись над гунами²⁴⁰, соединяется затем с Познающим Поле. Не зная более пар противоположностей, никому не кланяясь, не возглашая «Свадха!»²⁴¹, недвижный, бездомный — он (сам становится) Познающим Поле, Высшим Владыкой.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» сорок третья глава.

ГЛАВА 44

Брахма сказал:

Я правдиво поведаю все о том, что имеет начало, середину и завершенье, о средствах его постижения, а также об именах его и характеристиках.

Известно, что день идет сперва, а ночь — после; что месяцы начинаются со светлой половины; что лунные дома начинаются со Шравиштхи²⁴²; и что зима есть первое среди времен года. Земля — источник запахов, а вода — вкусов; свет — источник форм, а ветер называют источником касаний. Также эфир есть источник звука. Так каждый первоэлемент предопределяет некое свойство.

Теперь я возвещу о высшем начале всех сущностей. Солнце-Адитья — начало всех светов, Огонь полагают началом первоэлементов. Савитри²⁴³ — всех наук начало, Праджапати — (всех) богов; слог «Ом» — начало всех Вед, а Прана — начало всех речей. Все, что в этом мире установлено свыше, обозначают (именем) Савитри. Стихотворных размеров начало — Гаятри²⁴⁴, из жертвенного скота первый — козел; коровы — начало всех четвероногих, дваждырожденные — (первые из) людей. Сокол — начало всех птиц; из жертв наивысшая — возлияние в огонь жертвенного масла, а из всех пресмыкающихся первая — змея, о достойнейшие из дваждырожденных! Крита — начало цикла юг, в этом нет сомнения; золото — начало всех ценностей, а ячмень — всех растений. Из вкушаемого и поглощаемого наивысшим считается рис; а из жидкостей, для питья предназначенных, лучше всего вода. Из всех без исключения неподвижных существ перворожденным считается (дерево) Плакша²⁴⁵ — вечное святое обиталище Брахмы. Всех Праджапати (начало) — это я, несомненно. Мой неохватываемый мыслью Атман есть Вишну; «Самосущим» он зовется. Из всех гор перворожденной считается великая Меру; а из основных и промежуточных направлений перворожденной считают вертикаль. Также перворожденной среди рек почитают текущую тремя путями Гангу; а из всех потоков и водоёмов перворожденный — это Океан.

Над всеми богами, данавами и бхутами, пишачами, змиями и рак-шасами, людьми, киннарами и якшами — владыкой является Ишвара. Начало всей этой вселенной есть состоящий из Брахмана великий Вишну; выше, чем Он, нет существа во всей тройственной вселенной. Из всех стадий жизни — возраст домохозяина главный, это несомненно. Начало всех миров — Непроявленное, оно же есть и конец всего. Дни заканчиваются закатом солнца, а ночь — восходом; в конце счастья всегда ждет горе, в конце горя — всегда счастье. Все накопленное в конце иссякнет, всякий подъем кончится падением; всякий союз кончается разлукой, а жизнь — смертью. Все созданное в конце концов погибнет, всякий рожденный неизбежно умрет, ибо всё движущееся и неподвижное в этом мире — преходяще. Принесенное в жертву, дарованное, подвижничество, ученье, обеты и самоограничение — все это в конце концов исчезнет без следа²⁴⁶. Одному лишь нет конца — Знанию. А потому человек с проясненным сознаньем, погруженный в сосредоточенное созерцание, лишенный чувства собственности и самости, посредством чистого Знания может избавиться от всякого зла.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» сорок четвертая глава.

ГЛАВА 45

Брахма сказал:

Вращается Колесо Времени, оно насажено на шест манаса, его сердцевина — буддхи, его обод — совокупность индрий, его ступица — первоэлементы, его окружность состоит из миганий ока; обременено оно старостью и горем, сопутствуемо болезнью и бедою; оно размеряет время и пространство, скрипит от тяжких усилий и трудов. В его вращении чередуются ночь и день, сменяются по кругу жар и холод; стиснуто оно преходящими счастьем и горем, схвачено скрепами голода и жажды. Трещины в нем — от смены тени и зноя, сотрясенья его — от миганья и раскрытия век; несущее на себе чудовищные сонмы погрязших в заблуждении существ, вращается оно, лишенное сознания! Единицы меры его — месяцы и полумесячья; непостижимое, увлекает оно в своем вращении всю вселенную. Грязь на нем — скопленья тсшаса, раскручивает же его энергия раджаса, сияет оно нарядным убранством саттвы; круг его образован сочетанием гун. В его ступице — шум и раздоры; оно приводится в движение совокупностью скорбей. Сопряжено оно с действием и его орудиями; огромно и ещё растёт вширь из-за страстных привязанностей, всецело обусловлено алчностью и жаждой обладания, порождается рассеянностью Знания. Обложено со всех сторон страхом и неведением, порождает оно помраченье во всех существах, несет в себе радость и блаженство, приобщает страсти и гневу. Оно начинается от Великого и простирается до специфических свойств первоэлементов²⁴⁷, вечно пребывает в неотвратимом становлении, быстро, как мысль, не знает усталости. Это Колесо Времени лишено сознания, сопряжено с парами противоположностей; человек должен оставить и отбросить его, (чтобы) познать мир бессмертия²⁴⁸! Человек, который всегда знает во всей достоверности как вращается Колесо Времени и как остановить его, — тот (единственный) среди живых существ не подвержен (более) заблуждению! Избавившись от всех помех, превзойдя все пары противоположностей, очистившись от всякого греха, тот подвижник приобщится наивысшей участи!

Домохозяин, послушник-брахмачарин, тот, кто ушел жить в лес и тот, кто нищенствует, — вот четыре стадии жизни; основа же им всем — стадия домохозяина. Какая ни есть в этом мире обязанность, предписываемая священными текстами, её надлежит исполнять до конца, дабы обрести благо; так провозглашено от века. Предварительно очистив себя обрядами, подобающе исполнив все свои обеты, человек, рожденный в одном из благородных сословий, после того, как постиг ведийскую науку, пусть исполнит обряд «возвращения»²⁴⁹. Смиренный, любящий свою собственную супругу, подражающий поведению мудрых, укротивший чувства, исполненный веры пусть он совершает пять «великих жертвоприношений»²⁵⁰. Питающийся лишь тем, что осталось от (трапезы) богов или гостей, находящий удовольствие в исполнении ведийских обрядов, по мере сил своих и согласно установленьям постоянно занятый принесением жертв и дарениями — пусть подвижник не машет попусту руками или ногами, не шарит вокруг глазами, не мелет зря языком, не движет попусту телом, ибо все это не пристало мудрому. Пусть он не расстается с жертвенным шнуром и всегда носит чистые одежды; чисты да будут его обеты. Приверженный самоконтролю и щедрости, пусть он ищет общества мудрых людей, подчинив своей воле уд и брюхо, дружелюбный ко всем, сосредоточенно следующий образу жизни мудрых, пусть он носит бамбуковый посох и сосуд камандалу²⁵¹ с водою. Выучившись сам, пусть он учит (Ведам) других; пусть совершает жертвоприношения для себя и исполняет их по заказу других; пусть совершает дарения и принимает дары; да будет его деятельность этих шести видов. Из них три вида деятельности обеспечивают в этом мире брахманам средства к существованию: совершение жертв по заказу и обучение других — вот два, а третий — принятие даров от человека чистого. Остальные три вида деятельности: дарение, изучение Вед и принесение жертв за себя — (не суть средства к существованию, но) сопряжены с исполнением долга.

Сознавая свой долг, подвижник пусть предается со всем тщанием этим трем видам деятельности, будучи при этом самообуздан, исполнен смирения, а также дружелюбен и беспристрастен ко всем существам. Чистый (душой) брахман, который в меру сил всему этому следует, домохозяин-грихастха, исполнивший все свои обеты, посредством этой религиозной практики завоевывает небо.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» сорок пятая глава.

ГЛАВА 46

Брахма сказал:

Если в меру сил своих и согласно предписаньям человек следует (лишь) одним из прежденазванных путей, а именно — изучает Веды, то это есть исполнение обета брахмачарья. Ревностный в исполнении своих обязанностей, укротивший все индрии, ученый подвижник радеет о благе своего наставника, чист, всецело предан истине и благочестию. Только с разрешения учителя и без ропота должен вкушать он пищу свою — остатки от приношений богам или полученное в милостыню, так же (по команде) стоя, сидя, или отдыхая. Дважды в день, очистившись и сосредоточившись, пусть возливает он масло на жертвенный огонь; и пусть всегда носит посох из дерева бильва или палаша²⁵². Одеяние (этого) дваждырожденного должно быть из шкуры антилопы, из льняной или хлопковой ткани, и обязательно красным. Да будет он препоясан кушаком из травы мунджа, пусть носит колтун из спутанных волос и всегда будет готов совершить возлияние воды. Пусть он носит жертвенный шнур, непрестанно твердит наизусть Веды, и да будут нерушимы его обеты! Чистыми приношениями постоянно насыщая предков, управляя своим сознанием — славен становится брахмачарин. Так подвизаясь, поднимая вверх семя²⁵³, погрузившись в созерцание, завоевывает он небо. Не переходит более по кругу из рожденья в рожденье, а высшей обители достигает.

Или же, соблюдая брахмачарью, всеми обрядами себя очистив, пусть он покинет деревню и, от всего отрешившись, уйдет подвижником в лес. Укрытый шкурой или древесным лыком, пусть он на рассвете совершает свои возлияния воды, и пусть всегда его миром будет лес: он не должен более входить в деревню. При случае пусть он воздает почести и предоставляет кров гостям, питаясь сам опавшими плодами и листьями, кореньями и просом. Ключевою водою, ветром и всем, что растет в лесу, вплоть до травы, пусть он питается, соблюдая должную последовательность, которой обучили его в обряде посвящения²⁵⁴. Если гость придёт, пусть он поднесет ему немного кореньев, плодов и что-нибудь из собранного подаяния. Что сам имеет в пищу, то пусть всегда и сам усердно раздает другим в качестве милостыни. Обуздавший свою речь, пусть он ест только после того, как накормит богов и гостей, и пусть ест мало, не увлекаясь (едой), во всем полагаясь на богов. Смиренный, ко всем дружелюбный, всепрощающий, пусть отращивает волосы и бороду, приносит жертвы, пусть сделает правилом постоянное заучивание Вед и превыше всего ставит принцип правдивости. Отрешившись от нужд тела, всегда старательный, не выходящий из леса, сосредоточенный, обуздавший индрии лесной подвижник-ванапрастха посредством такой религиозной практики завоевывает небо.

Но если домохозяин-грихастха, послушник-брахмачарин или лесной отшелъик-ванапрастха хочет достичь Освобождения, то он должен обратиться к высшему из видов (религиозного) поведения. Дав обет всем живым существам, что никогда им не будет от него вреда, пусть живет впредь бездеятельно²⁵⁵, радея о благе всех существ, как ко всем дружелюбный, обуздавший все чувства подвижник. Пусть он всегда довольствуется пищей, которую сам не просил, которую для него не готовили и которая досталась случайно; а то, что попало в рот, пусть ест без желания. Пусть он ест в меру, ровно столько, сколько нужно для поддержания жизни, и только то, что ему подадут в силу обычая, без его просьбы. Кроме пищи и одежды он ничего другого принимать не должен; и пусть сколько (сейчас) съест, ровно столько и берет, а не больше. Пусть не принимает от других дарений и сам ничего не дарит (взамен²⁵⁶); но поскольку живые существа пребывают в отчаянном положении, мудрый всегда должен попросту делиться с ними. Да не присвоит он чужого и да не возьмет чего без спросу; один раз чем-нибудь насладившись, к этому да не пристрастится. Пусть он сам пользуется только глиной, водой и камнями, а также листьями, цветами и плодами; они никому не принадлежат, а когда нужны — всегда под рукой. Он не должен кормиться никаким ремеслом, не должен искать второго источника пропитания²⁵⁷; пусть ни с кем не враждует, никого не наставляет и пусть не владеет никакой собственностью. Пусть вкушает лишь то, что освящено с верой. Пусть отрешится (в жизни) от всяких целей. Пусть действует без всякого умысла, ни к чему не будучи привязан. Пусть разводит свой огонь скрытно от всех существ, а за подаянием пусть идет в деревню, когда нет дыма (над домами) и люди уже сыты. Ищущий Освобождения пусть просит милостыню в то время, когда (хозяева) уже убрали посуду. И пусть, получив, не радуется, а не получив — не отчаивается. Пусть он идет за милостыней духовно сосредоточенным, надеясь лишь на необходимую малость, выжидая своей очереди. Пусть не стремится получить подаяние вместе с другими и пусть не ест, если (хозяева вздумают) оказывать ему почести; ибо (настоящий) нищенствующий отшельник от подаяния, сопутствуемого почестями, отвращается. При еде он не должен разбирать вкуса: кислого, горького, соленого, острого или всевозможных оттенков сладкого; и пусть ест в меру, ровно столько, сколько нужно для поддержания жизни. Ищущий Освобождения пусть добывает себе средства для поддержания жизни так, чтобы не чинить помехи другим живым существам. Отправляясь за милостыней, он не должен идти следом за другим, тоже просящим подаяния. И пусть не выставляет благочестие свое напоказ; лучше пусть, бесстрастный, живет он в уединенном месте, в заброшенном доме или в лесу, при корнях дерева, на реке, или пусть использует как убежище пещеру в горах. Летом он может провести в деревне не более одной ночи; а в сезон дождей пусть места не меняет²⁵⁸. Пусть он бродит по земле, как жук, и лишь Солнце указывает ему путь²⁵⁹. Из сострадания к живым существам пусть он при ходьбе всегда смотрит на землю, (себе под ноги²⁶⁰). Не надо делать припасов, и не следует останавливаться в домах у друзей. Ищущий освобождения пусть всегда использует в своих необходимых действиях лишь чистую воду; пусть сей муж всегда совершает возлияния водой, поднятой наверх (из реки или колодца²⁶¹). Пусть он, обуздавший чувства, блюдет такие восемь обетов: невреждение (живому), брахмачарья, правдивость, честность, безгневность, независтливость, самоконтроль и незлословие. Да живет он всегда жизнью безгрешной, без коварства, без хитростей. Пусть и сам не совершает, и других не побуждает к совершению действий, сопряженных с надеждой (на плоды), или сопряженных с насилием, или диктуемых долгом перед сообществом людей²⁶². Поднявшись над всем мирским, с наименьшей мерой (потребностей) пусть он странствует, относясь вполне беспристрастно ко всем существам, движущимся и неподвижным. Да не страшится он сам никого и никому другому да не внушает страха. Тот, кому все живое доверяет, считается первым среди ищущих Освобождения. Не должен (санньясин) внутренним взором проникать в будущее, не должен он раздумывать о прошедшем; но пусть, погруженный в сосредоточение, незаинтересованно следит за ныне происходящим, ожидая своего (смертного) часа. Пусть он никогда ни взглядом, ни мыслью²⁶³, ни словом никому не сделает дурного; и никому ни явно, ни тайно да не причинит он вреда.

Оторвав индрии (от объектов), как черепаха убирает разом все свои члены под панцирь, пусть он потом, когда прекратится деятельность индрий, манаса и буддхи, созерцает без помощи органов восприятия. Превзошедший двойственность, никому не кланяющийся, не произносящий более возгласа «Сваха!»²⁶⁴, чуждый понятию «моё», чуждый самости, чуждый приобретению и сохранению, лишенный ожиданий, ни к кому из живых существ не привязанный, ни от кого не зависящий, всезнающий, от всего свободный — обретёт он Освобождение, несомненно!

Не знают смерти те, кто созерцают (в себе) не имеющего ни рук, ни ног, ни спины, ни головы, ни брюха, пребывающего вне сферы деятельности гун, обособленного, незапятнанного, стойкого, лишенного запаха, неосязаемого, не имеющего формы, беззвучного, лишенного кожи и костей, костного мозга и мяса, чуждого суетных мыслей, непреходящего, вечного, неотлучно в сердце каждого и во всех существах сразу пребывающего Атмана. Ни буддхи, ни индрии, ни боги, ни Веды, ни жертвы, ни люди, ни подвижничество, ни доблесть не приводят туда, куда попадают лишь обладатели Знания; но об этом достижении нельзя узнать по признакам. Поэтому знаток дхармы пусть следует обету благочестия втайне, не выдавая себя внешними признаками; да живёт он, мудрый, жизнью незнаемой. Избавленный от заблуждения, пусть живёт он по видимости как заблудший, так, чтобы только не было при этом ущерба дхарме; посторонние же будут неизменно относиться к нему с презрением. Так живущий, пусть блюдет он свою дхарму, не нанося при этом вреда стезе благочестивых²⁶⁵. Кто избирает этот образ жизни, того считают превосходнейшим из подвижников²⁶⁶.

Индрии и предметы индрий, пять великих элементов, манас, буддхи, Атман, Непроявленное и Пуруша — всё это перечислив и правильно осуществив отрешенье, незапятнанно-чистый подвижник обретает небо и освобождается от всех уз. Искатель истины в свой смертный час всё это (мысленно) перечислив, пусть предаётся внутреннему созерцанию, всецело сосредоточившись на одной точке, — и тогда (сам), без всякой опоры, он достигнет Освобождения! Свободный от всех привязанностей, как Ветер, гуляющий в мировом пространстве, он, износивший свою оболочку, приходит в Высшую Обитель.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» сорок шестая глава.

ГЛАВА 47

Брахма сказал:

«Санньяса²⁶⁷ есть (подлинное) подвижничество», — так говорят старцы, коим ведома истина. Брахманы, пребывающие в Лоне Брахмана, постигли, что Высший Брахман заключен в Знании. Высший Брахман — здесь рядом, он покоится на ведийской мудрости; он выше двойственности, лишён гун, вечен, непредставим, являет собой великую тайну. Мудрые, очистившиеся, смывшие тамас, превзошедшие раджас, незапятнанные, благодаря знанию и подвижничеству ту обитель прозревают. Люди, сведущие в Ведах, всегда предаются санньясе; устремленные к высшему, они с помощью подвижничества вступают на благой путь.

«Подвижничество есть светильник», — так говорят. Благое поведение есть средство соблюдения дхармы. Знание превыше всего. А санньяса есть высшее подвижничество. Для кого определилась истина и кому открыто избавляющее от мучений Знание об Атмане, пребывающем во всех существах, — тот, как утверждают, способен проникать всюду. Мудрец, которому зримы и (Его) пребывание во (всех существах), и (Его от них) отдельность, а также (Его) единство и (Его) многообразие, — избавляется от (Мирового) Страдания. Кто ничего не желает и ничего не презирает, тот даже и не покинув еще этого мира, уже готов отождествиться с Брахманом. Кто знает Прадхану, гуны и (все) сути²⁶⁸, кто постиг закон, установленный для всего живого, кто не знает собственности, лишен самости — тот, без сомнения, освобождается. Кто возвысился над противоположностями, никому не кланяется, не возглашает «Свадха!»²⁶⁹ — тот через умиротворение к Бескачественному, Вечному, Недвойственнному приходит. Отринув весь этот из качеств сотканный мир, а также действия благие и неблагие, отринув и правду, и ложь, тот человек, без сомнения, освобождается!

Рождающееся из семени Непроявленного, со стволом, образованным буддхи, Великое, (зеленеющее) ростками великой Самости, с дуплами индрий, с ветвями первоэлементов, с сучками объектов восприятия, всегда листвой, всегда цветами покрытое, равно благие и неблагие плоды приносящее — питает жизнь всех существ вечное Древо Брахмана. Срубив и расколов его превосходнейшим мечом Знания, отринув его, да уйдет человек от смерти и от рождения, и да обретет бессмертие²⁷⁰! Не знающий чувства собственности, лишенный сознания самости — человек освобождается, в этом нет сомнения!

Вот две вечные птицы, два друга, оба «лишенные сознанья»; Тот же, Кто выше их, известен как «Обладающий сознаньем»²⁷¹.

Внутренний Атман, лишенный сознанья, предаваясь накоплению саттвы, постигает затем То, что выше саттвы; и тогда Он, Познающий Поле, чей разум составляется одной лишь саттвой, превзошедший (все) гуны, — высвобождается из петли Смерти.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» сорок седьмая глава.

ГЛАВА 48

Брахма сказал:

Одни полагают, что Древо Брахмана, другие — что состоящее из Брахмана Великое, иные — что Пуруша (есть) Непроявленное, иные — что это Высшее и Безущербное²⁷², и что весь этот мир в Непроявленном рождается и в нем гибнет. Кто в час смерти хоть на время единого вздоха полного беспристрастия достигнет и с Атманом соединится — тот готов для бессмертия. Кто на одно лишь даже мгновение ока в своем внутреннем мире своё «я» смирит — тот путем прояснения своего внутреннего мира придет к непреходящей заветной цели всех мудрецов. Тот, кто вновь и вновь задерживает праны посредством дыхательных упражнений пранаямы, сначала — на десять - двенадцать (матр), а затем выйдя за пределы двадцати четырех²⁷³, — тот, добившись сперва таким путем ясности своего внутреннего мира, обретает все, чего не пожелает. Когда саттва начинает господствовать в Непроявленном — (уже все) готово для бессмертия. Сведущие люди ничто иное в этом мире не считают высшим по отношению к саттве. Мы можем умозаключить, что и Пуруша зависит от саттвы; ведь иначе, (как через саттву) невозможно достичь того Пуруши, о дваждырожденные! Ведь смирение, стойкость, невреждение, полная беспристрастность, правдивость, прямота, знание, самоотверженность и уход от мира — все они считаются проявлениями саттвы. Исходя из этого, (некоторые) мудрецы полагают, что саттва и Пуруша, вне всякого сомнения — одно²⁷⁴. Другие же ученые мужи, преуспевшие в Знании, говорят: «То, что Познающий Поле и саттва суть одно, — не соответствует действительности». «Одно от другого всегда отлично» — тоже необдуманно сказано. Надо очень тонко понимать их раздельность, хотя (в то же время) и соприродность. Сведущие держат за правило подходить к единству и многообразию таким образом: дерево удумбара и мошка, (на нем сидящая, образуют) единство, но видно и различие. Рыба отлична от вод, (в которых плавает), при том, что они связаны друг с другом²⁷⁵; таково же отношение и капель воды к (приютившему их) листу красного лотоса.

Наставник сказал:

Выслушав это, жрецы, достойнейшие из брахманов, вновь ощутили некое сомнение и обратились с вопросами к Праотцу Вселенной.

Риши сказали:

Какую из обязанностей в этом мире прежде всего исполнять следует? Путь дхармы столь разветвлен, что и не знаешь, куда идти. Одни говорят о том, что (остается) после гибели (тела); другие (отвечают им): «Этого не существует!». Одни всё ставят под сомнение, другие не знают сомнений. Одни говорят: «Это — вечно», другие: «Не вечно», одни: «Существует», другие: «Не существует», одни: «Единоприродно», другие: «Двойственно», а кто-то еще: «Смешанной природы». Одни: «Едино», другие: «Раздельно», третьи: «Множественно». Так (по-разному) мыслят умудренные, постигшие суть вещей брахманы, из коих одни — носят копну спутанных волос и оленью шкуру, а другие — обриты и наги. Одни стараются никогда не мыться, другие же (регулярно) совершают омовения. Одни считают, что надо принимать пищу; другие привержены голоданию. Одни восхваляют деятельность, другие — полный покой. Для одних (главное — это правильно выбранные) место и время; для других ни того, ни другого не существует. Одни восхваляют Освобождение, а другие — всевозможные удовольствия. Одни стремятся разбогатеть, а другие — не иметь никакой собственности. Одни считают, что богопочитание есть путь (к спасению), другие это опровергают. Одним нравится принцип ненасилия, другие привержены насилию. Одни (озабочены) мирской славой или духовной заслугой; другие считают, что это — пустые слова. Одни охотно следуют добродетели, другие (вечно) пребывают в сомнении. Одни (бегут) от страдания, другие — от удовольствий; третьи же предаются созерцанию. Одни мудрецы превозносят жертвенный обряд, другие — дарение. Одни восхваляют Вселенную, другие (говорят): «Вселенной не существует!». Одни люди подвижничество превозносят, другие — изучение (Вед), третьи — Знание и мироотречение, а последователи учения об элементах — «врожденную природу»²⁷⁶.

И вот, из-за того, что дхарма столь разветвлена и противоречива, мы совсем помрачились умом; мы не в силах решить что-либо, о достойнейший из богов! Совершая действия, один человек говорит: «В этом — благо!», а другой: «В том — благо!». К какой дхарме кто привержен — ту он всегда и превозносит. От этого разуменье наше меркнет и рассеиваются мысли. Мы хотим, о достойнейший, чтобы ты нам поведал, что есть благо! Соблаговоли, о владыка, рассказать нам также, какая есть выше этого тайна и чем предопределено соотношение между саттвой и Познающим Поле.

В ответ на слова брахманов наделенный (высшим) разуменьем и праведной душою Владыка (Брахма), Творец Вселенной, по всей правде об этом им поведал.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» сорок восьмая глава.

ГЛАВА 49

Брахма сказал:

Что ж, я расскажу вам, достойнейшие, то, о чем вы меня просили. Вы же, всё это выслушав, усвойте как можно лучше!

Считается, что прежде всего следует осуществлять невреждение живым существам²⁷⁷. Оно есть желанная обитель, беспечальная, наилучшая, добродетелью отмеченная. Достоверно прозревшие истину старцы называют Знание наивысшим благом. Потому с помощью чистого Знания (люди) избавляются от всех грехов. Те, кто в этом мире привержены насилию, или те, кто ведут себя как неверующие — то есть, обуяны стяжанием и невежеством, — отправляются в ад. Кто, руководствуясь надеждой на плоды, неустанно совершают (благие) деяния, — те сперва в этом мире вкушают радость, а потом вновь и вновь перерождаются. Но те, кто, умудренные и исполненные веры, без надежды (на плод) совершают действие, осуществляя тем самым йогу (действия), — суть мудрецы, зрящие истинное благо.

А теперь я поведаю вам, что связывает и что разъединяет Познающего Поле с саттвой: внемлите, о достойнейшие! Эта связь определяется в этом мире как (связь между) объектом и субъективным началом. Пуруша — всегда субъект, а саттва считается объектом. Как в приведенном ранее примере мошки на дереве удумбара саттва всегда является «вкушаемой» и, будучи безмысленной, не осознает того, кто осуществляет познание, (то есть,) кто «вкушает», и что «вкушается». Саттву называют невечной, сопряженной с парами противоположностей и имеющей гунную природу; а Познающий Поле — вечен, свободен от пар противоположностей, неделим и по природе своей не имеет свойств. Он может являться всюду, двигаясь силой мысли, ко всему беспристрастен; и всегда он наслаждается саттвой, как лотосовый лист — водою. Мудрый, он, хоть и соприкасается постоянно со всеми гунами, ничем не пятнается. Как капля воды дрожит на лотосовом листе (и скатывается, не оставив следа), так же и Пуруша ни с чем не связан, — истинно так! Лишь как материал существует для Пуруши саттва. И отношение между ними — как между веществом и Творцом (вещей).

Чтобы видеть в темноте, надо взять с собой светильник; так и искатели высшей истины ходят со светильником саттвы. Пока есть в нем вещество и волокно, светильник светит; как иссякнут вещество и волокно, свет в нем угасает. Подобным же образом гуна саттва есть явленное, тогда как Пурушу называют непроявленным; знайте это, о брахманы! И вот что еще вам скажу: дурак и тысячу (усилий) приложив, не добьётся успеха. А умный, лишь в четверть (силы действуя), обретает счастье. И потому должно знать, что дхарма осуществима только при наличии подходящих средств. Кто искушен в средствах и смышлен, тот вкушает безграничное блаженство. Бывает, человек пускается в путь, не взяв дорожных припасов, сталкивается с большими лишениями и даже погибает в дороге. Точно так же, предпринимая действие, человек должен запастись знанием о том, будет у этого действия плод или нет, ясно сознавать, что для него самого обернется благом, а что злом, и в чем для его духа высшая польза. Или, скажем, человек, не способный прозревать истину, поспешно пускается пешком в дальний путь по неизведанной местности. А другой проделывает тот же путь, сообразно дороге, в стремительной, запряженной конями колеснице: таков способ передвижения у наделенных разумом. Но, поднимаясь на большую гору, надо забыть о том, как ездят по земле: глупого колесничего с его колесницей в горах ждет одно мучение. Колесница хороша до тех пор, пока есть проезжая дорога; а нет проезжей дороги — мудрый бросит колесницу и пешком пойдет дальше. Так человек смышленый, великим разумом наделенный, постигший установления истинной йоги, от уже достигнутой высоты восходит все выше и выше.

Кто пытается без лодки вплавь пересечь грозный океан, тот, несомненно, в помрачении ищет себе гибели. А мудрый, обретший способность различения, пускается по водам на надежной лодке и быстро переправляется, не ощутив даже усталости. Выйдя же на другой берег, он без сожаления расстается с лодкой, будучи чужд чувству собственности — так, как это было и в приведенном ранее примере с пешеходом и колесницей. Бывает, что из-за привязанности — как у рыбака к своей лодке — человек поддается помрачению; и тогда одержимость чувством «моего» ограничивает круг его действий. Ведь, сев в лодку, нельзя путешествовать по суше, так же, как взойдя на колесницу, не пристало плавать по водам. Итак, всякое действие совершается сообразно конкретному объекту. Как совершено действие в этом мире, таково и следствие его для деятеля (в ином существовании).

То, что не имеет запаха, вкуса, бесформенно, беззвучно, неосязаемо — подвижники, постигая посредством буддхи, именуют Основой — Прадханой. Далее, Прадхана есть Непроявленное. Производное от Непроявленного — Великий. От Великого же как основы производным является Самость. От Самости как основы производное образовано совокупностью великих элементов, а от каждого из первоэлементов по отдельности производным является соответствующий объект восприятия.

Поскольку Непроявленное служит семенем, то природа его — порождающая. Великий Атман также служит семенем и порождает — так мы слышали. Самость также служит семенем, вновь и вновь порождая; служат семенем и порождают также пять великих элементов. А особые (свойства этих) пяти элементов, хотя их и называют «имеющими природу семени», ничего, тем не менее, не порождают. Особые свойства у них известны такие. Эфир обладает одним свойством, а ветер, как считают, двумя; свету присущи, говорят, три свойства, а воде — четыре. А богиня Земля, созидательница всего живого, заполненная движущимися и недвижными существами, являющая примеры как благого, так и неблагого — обладает, следует знать, пятью свойствами. Звук, касание, образ, вкус и пятый — запах: вот что надлежит знать, как пять свойств земли, о достойнейший из дваждырожденных! Свойством, присущим только земле, является запах. Известны многие разновидности запаха. Сейчас я подробно перечислю многообразные качества запаха. Есть запах приятный или неприятный, сладкий, кислый или пряный; всепроникающий, смешанный, нежный, грубый или чистый. Таковыми следует знать десять разновидностей порождаемого землей запаха. Звук, касание, образ и вкус — вот (четыре) свойства воды. Сейчас я изложу учение о вкусе. Известны многие разновидности вкуса. Сладкий, кислый, острый, горький, пряный и соленый — такие известны шесть видов из воды состоящего вкуса. Свет, как считают, обладает тремя свойствами: звуком, касанием и образом. Из них свойство, присущее только свету, есть образ. У образа много разновидностей. Белый, черный и красный; синий, желтый и алый; короткий, длинный, толстый, квадратный и шарообразный — известны двенадцать разновидностей образа, формируемого сиянием; таковыми и должны всегда их знать правдоречивые, сведущие в делах религии брахманы.

Надо знать также пару «звук и касание»; двумя этими свойствами, как известно, обладает ветер. Из них свойство, присущее только ветру, есть касание. У касания много разновидностей. Теплое, холодное, приятное, неприятное, нежное, чистое, жесткое, скользкое, гладкое, липкое, грубое, мягкое — вот таких двенадцать разновидностей (касания), свойства, характерного для ветра, перечисляется в должном порядке совершенными, сведущими в делах религии, зрящими истину брахманами. Наконец, у эфира есть одно лишь свойство, и называется оно звуком. Я сейчас расскажу подробно о многих свойствах звука. Шадджа, ришабха, гандхара, мадхьяма и панчама, а кроме них еще нишада и дхайвата²⁷⁸ приятный или неприятный, и ещё аккорд, слияние отдельных звуков — таковые надо знать разновидности звука, порождаемого эфиром.

Эфир — высший из элементов, а выше его — Самость. Выше Самости — буддхи, а над ним — Атман. Выше Атмана — Непроявленное, и выше Непроявленного — Пуруша, достигнув которого способный различать высшие сущности от низших (человек) вкушает вечность.

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» сорок девятая глава.

ГЛАВА 50

Брахма сказал:

Поскольку Владыкой этих пяти элементов, способным их подавлять или высвобождать, является манас, то именно манас есть «Атман элементов» (Бхутатман). Манас всегда — над великими элементами управитель. Разум-буддхи (над манасом) власть (свою) утверждает, (а) Познающий Поле — над всем (владыкой) считается. Манас запрягает индрии словно возничий — добрых коней; (а) Познающий Поле всегда запрягает (и) индрии, (и) манас, (и) буддхи. Взойдя на колесницу, коей управляет буддхи, запрягши в неё (как коней пять) великих элементов, Бхутатман разъезжает на ней в разных направлениях. У (той) великой, из Брахмана образованной колесницы конской упряжкой служит совокупность индрии, возничим — манас, и всегда контролирует её (бег) буддхи. Мудрый, кто так знает²⁷⁹ из Брахмана состоящую колесницу, того, стойкого, ничто во всей вселенной не ввергнет (более) в заблуждение.

Он вечен, этот лес Брахмана, начало его — в Непроявленном, конец его — в специфических свойствах (элементов), это — (наш) мир, переполненный подвижными и неподвижными существами, озаряемый Солнцем и Луной, украшенный планетами и зодиакальными созвездиями, весь покрытый сетью рек и горных хребтов, (мир), коему дивный вид придают всевозможные воды. В этом лесу Брахмана, обиталище всего живого, предоставляющем средства к жизни всем существам, странствует Знающий Поле²⁸⁰.

Какие только есть в этом мире существа, движущиеся и неподвижные, они исчезают (при гибели мира) первыми, затем — от элементов производные свойства, после свойств — (сами) пять элементов. Такова иерархия сутей. Боги, люди, гандхарвы, пишачи, асуры и ракшасы — все они созданы в силу «исконной природы», а не деяниями и не в силу (какой-либо) причины. Эти вдохновенные риши²⁸¹, творцы вселенной, рождаются вновь и вновь, и всё сотворенное ими в должный срок растворяется в этих пяти великих элементах, словно волны — в океане. Из всепорождащих элементов возникнув, (сущее вновь) приходит к (пяти) великим элементам. А человек, освободившийся от пяти великих элементов, пусть идёт к Праджапати. Владыка Праджапати сотворил этот мир посредством подвижничества; точно так же посредством подвижничества риши создали Веды. Соответственным образом подвижники, питающиеся плодами и кореньями, совершенные, погруженные в йогу, благодаря тапасу способны созерцать отсюда всё Троемирье! Целебные растения и прочие снадобья, и все, какие ни на есть, науки через подвижничество постигаются, ибо в подвижничестве — корень всякого достижения. Всё, что трудно-достижимо, трудноусваиваемо, неприступно и неисполнимо, — через подвижничество достигается, ведь подвижничество сильнее всего! Пьяница, брахманоубийца, вор, погубитель зародыша, осквернитель ложа наставника — благодаря усердному подвижничеству могут после очиститься от греха! Люди, праотцы, боги, домашний скот, звери, птицы, и все какие есть существа подвижные и неподвижные, всецело предавшись подвижничеству, непременно с его помощью достигают своих целей. И только благодаря подвижничеству боги, причастные великой доле, попали на небо. Люди, которые неустанно, исполненные ожиданий, движимые личностным началом совершают деяния — (идут) к Праджапати. Те же великие духом, кто лишены чувства собственности и перестали сознавать себя отдельными личностями, путём чистой йоги созерцания попадают в великий, наивысший мир. Те, кто, с успокоенным навсегда сознаньем, преуспели в йоге созерцания, — практикуя полное самообладание, проникают в Непроявленное — средоточие высшего блаженства. Путем йоги созерцания те, кто лишены чувства собственности и перестали сознавать себя отдельными личностями, (уже) здесь вступают в Непроявленное — великий, наивысший мир! Из Непроявленного (некогда) рожденный и в должное время (в него) вернувшийся²⁸², освободившийся от тамаса и раджаса, пребывающий только в саттве, очищенный от всех грехов, цельный (сознаньем) — (человек) выходит за пределы Вселенной. И его (тогда) должно считать «Познающим Поле». Кто его познал, тот и есть поистине «знающий Веду»²⁸³!

Пусть подвижник сидит (в созерцании), полностью обуздав себя и переходя от одной мысли к другой, на каждой мысли полностью сосредотачивая своё сознанье. В этом — извечная тайна. Всё, начиная с Непроявленного и кончая особыми свойствами (первоэлементов), отмечено, как принято считать, неведением: уясни, что всё это (также) отмечено гунами. Два слога — это смерть; три слога — извечный Брахман. «Моё» — это смерть, «не моё» — это вечность²⁸⁴! Из людей самые скудоумные восхваляют деяние; люди же мудрые и великие духом деяния не восхваляют²⁸⁵. Вследствие деяния рождается живое существо, в тело заключенное, чья природа состоит из шестнадцати (частей²⁸⁶); а мудрость порождает Пурушу, непостижимого вкусителя амриты. Вот почему те, кто проникли взором в запредельное, не привержены действиям; ведь известно, что Пуруша из мудрости образован, а не из действий. Кто постигнет Его как Безначального, Бессмертного, Вечного, Неподвластного изменениям Атмана, непостижимого Вкусителя амриты, кто при всех этих воздействиях останется неколебимым²⁸⁷, — тот (сам) становится Непостижимым и Бессмертным! Вытеснив все помыслы, самого себя в себе взнуздав, он познаёт благой Брахман, выше которого уже нет ничего. Культивируя ясность, он достигнет (высшей) ясности саттвы; а признаком (достижения) ясности служит то, что (всё вокруг) видится словно сон²⁸⁸. Такова эта пролагаемая Знанием стезя достигших освобождения, которые видят, что все явления (в мире) есть результат превращений (Пракрити). Это — стезя избавившихся от привязанности, это — извечная дхарма. Это — конечная цель тех, кто идет путем Знания. Это — беспорочный образ жизни. Только люди, равно относящиеся ко всем существам, лишенные привязанностей, не лелеющие никаких ожиданий и на всё с одинаковым беспристрастием взирающие, способны шествовать этой стезёй.

Вот и поведал я вам все, (что хотел), о достойнейшие брахманы-мудрецы. Живите отныне соответственно этому — и достигнете высшего совершенства.

Наставник сказал:

Выслушав эти слова наставника своего Брахмы, великие духом подвижники затем осуществили желаемое и обрели (высшие) миры. Вот и ты, чистый духом, причастный великой доле, выполни должным образом всё, как сказал Брахма, — и достигнешь высочайшей цели.

Васудева сказал:

Принял ученик от наставника эту высшую дхарму, всю ее в точности исполнил и обрел затем спасение, о Каунтея! Тот ученик осуществил свою цель, о продолжатель рода Куру, и достиг такого места, попав куда более уже не знают скорби.

Арджуна сказал:

Кто же был тот брахман, о Кришна? И кто — ученик, о Джанардана? Если я могу это услышать, открой мне тайну, о владыка!

Васудева сказал:

Знай, что наставником был я, о мощнодланный, а учеником был мой манас. Из любви к тебе, о Завоеватель богатств, я открыл тебе сию тайну. Если же и я тебе дорог, о продолжатель рода Куру, то ты, восприняв мое духовное (наставленье), всегда ему в точности следуй, о верный обетам! И тогда, эту дхарму примерно исполнив, ты очистишь дух свой от всех грехов и достигнешь полного освобождения.

Однажды я тебе уже поведал это — перед началом битвы, о мощнодланный, поэтому — усвой всё как следует! Я же давно не видался с отцом — о владыка, лучший из бхаратов, и поехал бы повидать его, если ты меня напутствуешь, о Пхальгуна!

Вайшампаяна сказал:

В ответ на эти слова Кришны молвил Завоеватель богатств: «Сегодня же, о Кришна, отправимся мы в Город, носящий имя слона²⁸⁹ и встретимся там с праведным царем Юдхиштхирой. У него испроси напутствия — и изволь затем ехать в свой неприступный град (Двараку)!

Такова в «Книге о жертвоприношении коня» великой «Махабхараты» пятидесятая глава.

1 Имеется в виду знаменитая «Бхагавадгита» — эпизод из кн. VI Мбх («Бхишмапарва»), в котором Кришна перед началом великой битвы открывает Арджуне свое божественное величие и проповедует ему учение об особом мистическом пути «незаинтересованного действия», открывающем возможность обретения религиозного спасения без отказа от повседневной деятельности и ухода из мира; напротив, на пути «карма-йоги» добросовестное исполнение человеком своего родового и общественного долга само становится средством к освобождению (см.: Telang 1882; Бхагавадгита 1945; Бхагавадгита 1977; Семенцов 1985; в настоящее время готовится к изданию новый перевод «Бхагавадгиты» — в составе всей «Бхишмапарвы», — выполненный проф. В. Г. Эрманом).

2 Мадхава — именование вождей племени ядавов по одному из легендарных предков; здесь относится к Кришне.

3 Брахма — один из трех верховных богов индуизма; в мифологических представлениях его небесный мир выступает наивысшим в иерархии небесных миров (сказывается, по-видимому, корреляция между мифологической фигурой Брахмы, мужского рода, и религиозно-философским понятием Брахмана, в среднем роде, — Абсолюта, безличного божественного начала мироздания).

4 Сопровождаемый свитой... сиддхов. — Мы принимаем здесь чтение ряда рукописей (siddhair... cä 'nucaraih saha' — «и с сопутствующими / ему / сиддхами»). В Критич. издании: siddhair... cakradharaih saha — «с сиддхами-дисконосцами» или «с сиддхами и чакрадхарами», где чакрадхары (букв, «дисконосцы») выступали бы как некий неизвестный по другим источникам разряд мифологических существ. Сиддхи — класс полубожественных существ, достигших духовного совершенства и обладающих сверхъестественными способностями.

5 Коснулся... стоп. — В традиционной культуре Индии до настоящего времени это жест, которым обычно приветствуют наставника.

6 Здесь, согласно чтению Критического издания и многих рукописей, в применении к Кашьяпе использован эпитет, широко распространенный в батальных книгах эпоса: paramtapa, в исходном значении — «испепелитель (букв.: тот, кто обжигает, опаляет, притесняет) недругов», эпитет сугубо воинский и брахману Кашьяпе явно не подходящий. Можно было бы предложить, что здесь имела место порча текста, и эпитет, прежде стоявший в звательном падеже и относившийся к Кришне (ср. в следующем стихе обращение: «О Джанардана!»), оказался переделан в именительный падеж; но такое предположение отводится тем фактом, что далее, в обращении неизвестного брахмана-наставника к Кашьяпе обращение paramtapa употреблено вновь, и уже не может быть никаких сомнений в том, что оно адресовано именно брахману Кашьяпе (стих 41). Следовательно, автор данного фрагмента в Мбх неправильно понимал значение традиционного героического эпитета. Он, по-видимому, интерпретировал tapa («жгучий, обжигающий») в связи с tapas «внутренний жар (пыл), накапливаемый в подвижничестве», а рагат воспринимал как наречие: «в высшей степени», «преизбыточно» и т. п. И это дает нам ценную деталь для характеристики условного автора (скорее, авторов) «Анугиты». Это уже был явно не кшатрийский певец-сута, владевший всем арсеналом героико-эпической формульности, а, скорее, носитель традиций «аскетической поэзии», хранивший пуранические по характеру предания, вроде предваряющей «Анугиту» легенды о Самварте, а также популярные тексты древнеиндийского гносиса, к каким несомненно принадлежит «Анугита». Вполне возможно также, что этот условный «автор» «Анугиты» был уже книжником, а не устным поэтом-сказителем.

7 Здесь снова употреблен эпитет paramtapa в неправильном его понимании (см. предыд. примеч.).

8 Знание мыслей и желаний незнакомого посетителя (а иногда и его биопэафии) издревле демонстрировалось индийскими аскетами и мистиками, сторонние свидетельства находим уже у античных авторов (см.: Филострат 1985. С. 57—58). И в наши дни подобный акт «чтения мыслей» нередко служит в Индии «визитной карточкой» лица, обладающего глубинным религиозным опытом или претендующего на это.

9 Сансара — круговорот перерождений; мир конечного, превратного, невечного в противопоставлении Абсолюту.

10 Совершенный — в санскритском тексте siddha — термин, означающий человека, обретшего в процессе йогического совершенствования — siddhi — паранормальные телесные или психические способности, реализуемые прежде всего как власть над первостихиями во внешнем мире (см. о них: Индуизм 1996. С. 399—400). В частности, власть над стихией ветра дает «совершенному» возможность летать по воздуху; отсюда рассказы о левитации исторических святых, а также распространенное мифологическое представление о сиддхах как «полубогах» (точнее сказать — достигших совершенства святых), сонм которых (числом 88 000) носится в пространстве между землей и солнцем (см., напр.: Dowson 1993. Р. 292). Об этих обезличенных сиддхах (как спутниках обретшего совершенство брахмана в его странствиях по мировому пространству) говорится выше, в стихе 16, 22, где мы предпочли оставить термин без перевода. «Великими совершенными», махасиддхами, называются 84 легендарных (отчасти и исторически существовавших) йога, культ которых процветал в VI—XII веках, как, напр., Горакхнатх, Матсьендранатх и др. (Индуизм 1996. С. 271).

11 В действительности, как отмечает Дж. Брюс Лонг, брахман отвечает лишь на три вопроса из числа заданных Кашьяпой: о процессе смерти и оставления тела; об обретении нового тела; о механизме перерождения {Bruce Long 1983. P. 52).

12 Противоположной направленности (viparltäni) — т.е. сокращающие жизнь, бесславные.

13 Гуморы — Этим восходящим к античности термином старинной европейской медицины (лат. humoris) мы передаем близкое индийское понятие, обозначаемое термином dosa. Имеются в виду три телесных первоначала (санскр.): pitta (желчь), kapha (флегма, слизь) и väyu (ветер, пневма), равновесие которых в организме означает его здоровье, а доминирование того или другого означает неподобающую крайность и болезнь (см. о них, напр.: Бонгард-Левин, Герасимов 1975. С. 293—295, 298—299).

14 Природный жар — в санскритском тексте — usman, что Дж. Брюс Лонг {Bruce Long 1983. P. 53) определяет как «изнуряющий / разрушительный жар» (debilitating heat) и идентифицирует с «лихорадкой» (jvara); однако, в «Сушрута-самхите» (Uttara-tantra. XXXIX. 6—7) usman — это именно природный жар в теле, который, лишь будучи возмущен, распространяется по всему организму, вызывая лихорадку (jvara).

15 «Свирепый ветер» — tlvraväyu. Как отмечал К. Теланг в примечаниях к своему переводу АГ, традиционные комментаторы подчеркивают отличие этого «свирепого ветра» от «жизненных ветров» внутри человеческого организма — пран {Telang 1882. P. 237). Двойственное отношение к Ветру как к стихии и божеству, совмещающие в себе живительно-целительную и разрушительно-губительную функции, восходит, возможно, к индоевропейской мифологии и уже определенно проявляется в образе индоиранского бога Ваю/Вайу, выступающего и как податель жизни, бог жизненного дыхания, и как губитель, бог, пресекающий всякое дыхание и жизнь (Абаев 1965. С. 11—115; Абаев 1990. С. 105—106; Васильков 1991; Индуизм 1996. С. 115—116; Vasil'kov 1993. Р. 785) Данное место АГ свидетельствует, что двойственность Ваю проявилась и в древнеиндийских протонаучных представлениях: «свирепый ветер» (ср. «злой Вай» в среднеперсидской традиции) здесь нагнетает жар, в результате чего прекращают свою деятельность праны — жизненные дыхания, жизненный ветер (ср. также Рам. VII. 35 и Мбх XII. 315, где бог Ваю и ветер как первоэлемент определенно выступают в связи со смертью).

16 Праны (pränäh) — жизненные ветры (pancaväyu), или потоки жизненосной тонкой энергии в теле: 1) собственно прана — выдох, 2) апана — вдох, 3) у дана — верхнее дыхание, выносящее с собой речь, 4) самана — центростремительное, метаболическое, 5) въяна — центробежное, по всему телу расходящееся дыхание.

17 Жизненные центры — marmäni. В традиционных медицинских представлениях индийцев марманы — точки или «узлы» в организме, по которым движутся «жизненные ветры» — праны. Главным таким центром является сердце, другие марманы в разных текстах перечисляются по-разному (см., напр., Яджнявалкья-смрити 3, 92\ Nilakantan 1989. P. 78; ср. Feuerstein 1990. P. 215).

18 Душа — jiva.

19 Глагол, обозначающий действие, которое мы здесь переводим, как «разрыв» (ср. ранее: «разрывает жизненные центры») — chid — или синоним bhid — («рассекать», «раскалывать») — здесь, скорее всего, употреблен в значении «заставлять лопаться» (марманы лопаются, вскрываются под воздействием жара).

20 Точно такие же страдания... — В тексте явно выражена мысль о сходстве и даже одноприродности страданий, переживаемых человеческим существом в момент смерти — ив перинатальный период. Так же понимает это место Дж. Брюс Лонг, поясняющий, что речь идет о страдании, испытываемом человеческим существом в тот самый момент, когда оно, пребывая в «тонком теле», внедряется в утробу своей будущей матери и там резко переходит к новой форме существования — в «грубом теле» (Bruce Long 1983. P. 55). Однако нам кажется возможным понимать эти слова и как описание «травмы рождения», которая не раз упоминается в древнеиндийских текстах, в том числе и в Мбх (см., напр.: XI. 4,5. См. также: Махабхарата 1998. С. 58, 192). Утверждая одноприродность психологических переживаний в момент смерти и в перинатальный период, древнеиндийская протонаучная мысль оказывается предшественницей некоторых тенденций в психологии XX века (см., напр.: Топоров 1983. С. 246; ср. сходные идеи в трансперсональной психологии Грофа (Гроф 1992. С. 78— 80; Гроф 1994. С. 136).

21 Чьи сочленения повреждены... — bhinnasamdhi — это может означать повреждения, полученные существом в «тонком теле» при переходе к новой форме существования в материнской утробе, в «грубом» теле эмбриона; но возможно видеть здесь и повреждения, получаемые плодом в акте рождения вследствие сокращений стенок матки. В Мбх XI. 4.5 прямо сказано, что, проходя через родовой канал, плод испытывает страдания (по традиционным представлениям, они имеют своим психологическим следствием утрату памяти о прошлых рождениях) «из-за сдавленности лоном» (yonisampidanät).

22 Ощущает влажность вод... — Имеются в виду, возможно, околоплодные воды. Следует также, по-видимому, помнить о том, что в известном фрагменте с «перинатальной» тематикой из поэмы тамильского мистика Маниккавашагара «Тирувашагам» (ок. IX в.) припоминаемое автором переживание им собственного рождения описывается как прохождение им (на завершающем, десятом месяце утробного существования) через «горестное море страданий» (Кёйпер 1986. С. 130; Топоров 1995. С. 610).

23 Т. е., если речь идет о моменте рождения, выхода из утробы, — вступает в мир, состоящий из пяти первоэлементов. Если же речь идет о моменте вхождения дживы в утробу, то подразумевается его соединение с «грубым» телом эмбриона, состоящим из пяти элементов.

24 Брахман — судя по контексту, этот термин относится здесь к «душе» — дживе (см. Bruce Long 1983. P. 54).

25 По тем каналам, через которые (прежде) облеченный в тело воспринимал предметы чувств. — Имеются в виду пять органов восприятия, вызываемые «пятью протоками» или «рукавами (реки)» уже в ШветУп (1.5). См. также: Упанишады 1967. С. 115, 277.

26 Джива (jlva) — индивидуальный дух или душа конечного существа, то, что подвергается перерождениям и переходит из тела в тело. Джива обременен всем аппаратом индивидуальной психики, но в то же время несет в себе Атман (jlvätman), который в принципе тождествен высшему началу мироздания.

27 «Жизненный центр» — marman (см. примеч. 17 к данному разделу).

28 Существо, хоть и сохраняет способность сознания, ничего не сознает (tatah sacetano jantur riäbhijäriäti kimcana). — Дж. Брюс Лонг полагает, что речь здесь идет о коматозном состоянии (Bruce Long 1983. P. 54).

29 ...с чистым сердцем... — Здесь и ниже в этом абзаце таким образом переводим слово manas.

30 ...повинуясь руководству сердца (как родового жреца) — purodhäya mano — такой смысл предполагается глаголом puras + dhä~ («ставить перед собой»); ср. термин, обозначающий родового жреца при царе, его духовного руководителя — риrohita.

31 Именно подверженность этим двум порокам, как указывает К. Теланг, и есть причина, по которой человек не может выйти из сансары, но обречен на новое рождение (Telang 1882. Р. 241).

32 Сознание — здесь так переводим слово manas.

33 Вместилища пран — возможно, имеются в виду «жизненные центры» — марманы (см. примеч. 17).

34 Сознание — здесь так переводим слово cetariä.

35 Джива в этом примере, по-видимому, проявляет себя через сознание (cetanä). См. след. стих и ср. также использование того же примера с раскаленным железным шаром применительно к cetanä в комментарии Шанкары на БхГ 10.22, где сказано, что сознание проявляет себя в теле, «как огонь в раскаленном железном шаре» (taptaiva lohapinde agnir).

36 Сознание — здесь: cetanä.

37 Брахмачарья — здесь, по-видимому, обет целомудрия. Иногда употребляется и в более широком смысле — воздержания вообще.

38 Претерпевает приход свой в этот мир — nikrto 'yam ihägatah' — букв.: «претерпевающее умаление/унижение/страдание (nikrto) оно сюда пришло». В Бомб. изд. вместо nikrto — vikrto (измененное к худшему, исказившее свою природу). Нил акантха комментирует: «Этот Атман, будучи тождествен Брахману, деградирует, перейдя в состояние дживы (дживатва)». Брюс Лонг полагает, что в стихе АГ речь идет о дживе, который под воздействием плода своих прежних деяний обретает статус существования, «отличный от своей истинной природы (т. е. противоположный ей)» и поясняет: «О ненормальности для дживы статуса воплощенного (дехин) свидетельствует стандартное использование термина dosa (скверна, грязь, нечистота) применительно к трем основным гуморам тела» (Bruce Long 1983. P. 59).

39 Прадхана (букв.: «Основа») — синоним Пракрити (первоматерии, из которой, в ходе ее эволюции, разворачивается и внешний, и психический мир), а иногда — только высшей ее формы (Непроявленного).

40 Сознание — cetanä.

41 Этот трудный стих можно понять только в свете БхГ 15, 16—18, где говорится о пребывающих во Вселенной «трех пурушах»: «тленном» (ksara), который разъясняется как совокупность «всех существ», нетленном (aksara), который именуется также «вышним», «пребывающим на вершине» (kütastha), и еще более высоком, «Высшем», который тождествен «Высшему Атману» и Богу — Ишваре. В нашем стихе из АГ третье начало определяется как «Бессмертное» (amrta). Из этих трех начал в каждом отдельно взятом живом существе присутствуют лишь первые два: «тленное» и «нетленное». Третье («бессмертное») признается, по-видимому, трансцендентным.

42 Разум — caitanya.

43 Кто привержен «узкому пути»... — ekäyane llnah.

44 «Бездействующий» — nirärambhaka.

45 ...кто к моменту разрушения телесных элементов достиг ясности духа — dhätuksayaprasäntätmä. Слово dhätu в разных контекстах имеет разные значения. Иногда это — пять первоэлементов (mahäbhüta), — иногда — гуморы (dosa) или органы восприятия (indriya). Теланг переводит: «Whose self is tranquillised by the exhaustion of the primary elements of the body». Гангули: «Who wastes the elements of his body for attaining to a tranquillised soul».

46 Подобен (перевернутой) ашваттхе. — В Критич. издании иначе: «(Кто видит мир пребывающим) в неестественном состоянии и лишенным своей воли» (asvastham avasam). Мы принимаем здесь чтение Бомб, издания и многих рукописей: asvatthasadrsam. В Гите (15.7—4; Мбх VI. 37.7—4). Кришна уже приводил образ дерева ашваттха (растущего «корнями вверх, ветвями вниз») как символ иллюзорного и преходящего сансарного мира. Адепт должен приучать себя видеть мир в этом образе, чтобы потом «острым мечом срубить ашваттху», т. е. отбросить его. Шанкара в своем комментарии к этому месту Гиты дает «этимологическую реинтерпретацию» слова asvattha: na svo 'pi sthät 'ety asvattha tat («не простоит даже до утра — такова эта ашваттха»), т. е. священное дерево архаической мифологии, служившее прежде моделью мира, в раннем индуизме выступает как символ бренности.

47 Гуны (букв.: «нити») — три составляющие / три аспекта Пракрити (Природы, первоматерии), в ходе взаимодействия или перекомбинирования которых осуществляется ее развертывание (эволюция). Характеристики саттвы — светлость, ясность, прозрачность, умиротворенность; раджаса — цветистость, активность, страстность; тамаса — темнота, помраченность, инертность.

48 Не только термин nirvana (этимологически: «без-вейность»), но и выраженная в этом стихе концепция спасения как «угашения» или успокоения сознания посредством подавления в нем всяких возмущающих импульсов весьма напоминают буддизм.

49 Здесь слово samskära употреблено в специальном значении, характерном для учений санкхьи и йоги: «латентные предрасположенности», или «импульсы» (Ларсон), являются «отпечатками» в сознании человека его прошлого опыта.

50 Нетленному — aksaram.

51 Сознание — здесь: manas.

52 Прозревает своим духом Атман — ätmanätmänam... prapasyati — здесь, как и в предыдущем стихе (yoktum ätmänam ätmani... pasyaty ätmänam ätmani), идет игра на различных значениях слова ätman (1) возвратное местоимение; 2) совокупность индивидуальной психики [= антахкарана]; 3) высшее, не-эмпирическое, или космическое «Я», и др.).

53 Из куста растения мунджа (Saccharum Sara), достигающего иногда значительных размеров (до 3 метров в высоту) извлекали твердые и гибкие стебли, которые затем использовались для плетения корзин.

54 Возможно — в собственном, но, возможно, и в любом другом теле.

55 Пример со стеблем мунджа популярен уже в самых ранних текстах, связываемых с протосанкхьей (см.: Шохин 1987; Шохин 1995. С. 22; ср. Мбх V. 44.4). В переводе «Санатсуджатапарвы», содержащемся в книге В. И. Кальянова, те же, что и в АГ, слова munjät... islkäm («[как] из растения мунджа... стебель») переданы словами «[как] тростник из зарослей» [?] (Махабхарата 1976. С. 108).

56 Возможно и другое понимание, которому следует К. М. Гангули: «Над ним тогда нет господина, ведь он сам является Владыкой трех миров».

57 Чье сознание умиротворено — säntamänasah — букв.: «Тот, чей манас умиротворен».

58 Но и презрение к миру не пристало подвизающемуся — nirvedas tu na gantavyo yunjänena katham сапа. — Другое возможное понимание (в зависимости от избранного значения слова nirveda): «Но предающийся йоге не должен отступаться (от нее — ради обретения мирских благ, вкушение которых сделало бы его равным Индре)».

59 Индрии — часто представляются как «органы», но в действительности, скорее, способности восприятия (buddhlndriya, числом пять: зрение, слух, обоняние, вкус, осязание), осознавания (manas) и деятельности (karmendruya, числом пять: манипуляции, хождения, говорения, выделения и размножения).

60 «Узилище сердца» — hrdayabandhanam — термин, скорее всего, анатомический (напр.: «сердечная сумка» или «сердечная мышца»). У Теланга: «seat of the heart»; у Гангули: «ligatures of the heart»; у Дейссена: «die Adernverbindung des Herzens»; у Б. Л. Смирнова: «сердечные жилы». Ср., однако, метафорические «узлы сердца» (hrdayasya... granthayah) в КатхУп (6.75).

61 Принимаем здесь чтение многих рукописей ity uktah sa tadä или ity uktah sa tatah — вместо ity uktah sa mayä «услышав это от меня» Критич. издания. Ведь брахман, «пришедший из небесного мира» (16,74), пересказывает Кришне (Губителю Мадху) диалог между брахманом-сиддхой и его «смышленым учеником», Кашьяпой. Общепринятое чтение этого места лишено смысла, но никто из переводчиков никак его не комментировал.

62 Губитель Мадху — Кришна, убивший асуру по имени Мадху.

63 Референт этого местоимения неясен; однако оно присутствует во всех основных версиях текста. Можно предположить, что здесь имела место порча текста на очень глубоком уровне рукописной традиции. Можно думать, что местоимение первого лица употребляет брахман, «пришедший из небесного мира» и беседующий с Кришной, но тогда не ясно, кто выступает в роли вопрошающего ученика.

64 Озаряет в душе Великого — mahän ätmani drsyate — игра слов, содержащая намек на то, что под словом mahän (великий) определенно подразумевается mahän ätman (Великий Атман), в ранней санкхье — первый, ближайший результат эволюции Непроявленной Пракрити, который здесь по контексту оказывается тождественным Атману и Брахману.

65 Словно стебель растения мунджа. — Так согласно комментарию Нилакантхи (munjesikävat pasyati).

66 Вайшьи — члены третьей по статусу из четырех варн — сословий древнеиндийского общества: занимались в основном земледелием, скотоводством и торговлей. Шудры составляли четвертую, низшую варну (зависимые лица, «черный» народ).

67 Этот стих на три пады из четырех совпадает со стихом БхГ 9, 32: «Даже те, кто зачаты в грешных лонах, женщины, вайшьи и даже шудры, если только они... обретают тот высший удел». Однако условием достижения высшей цели в Гите названо «искание во Мне прибежища» (mäm hi pärtha vyapäsritya), тогда как в АГ они должны для этого «указанным способом следовать дхарме» (evam hi dharmam ästhäya). «Указанным способом» (букв, «так именно» — evam) — означает, по контексту, познание Брахмана. Вариантами стиха красноречиво свидетельствуется основное мировоззренческое различие между БхГ и АГ — различие между теистическим бхакти и не-теистическим гносисом Санкхьи.

68 Что уж и говорить о брахманах или многознающих кшатриях... — kim punar brähmanäh pärtha ksatriyä vä bahusrutäh — эта полушлока варьирует полушлоку БхГ 9, ЗЗаb: kim punar brähmanäh punyä bhaktä räjarsayas tathä («Что уж говорить о чистых брахманах или о царственных риши-бхактах...»). Вариация в АГ имеет опять-таки (см. предыд. примеч.) мировоззренческий характер: удалено упоминание о бхактах (и следовательно, о бхакти, теизме), зато подчеркнуто многознание тех же мудрецов-кшатриев, а во второй полушлоке их практика описана как гносис, направленный на постижение безличностного Брахмана. Словом «многознающие» в нашем переводе передан эпитет bahusrutäh — букв, «много слышавший», — отражающий специфику традиционного индийского образования, преимущественно — устного.

69 Мирское знание — lokatantra — букв.: мирская доктрина, мирское учение. Возможно, речь идет просто о мирской системе ценностей, но не исключено и то, что имеется в виду конкретно философский материализм (локаята).

70 ...о счастливая! — subhage — обычное (с ведийских времен) обращение к замужней женщине, имеющее значение магического пожелания ей счастливой женской доли.

71 Речь идет, по-видимому, о физическом действии другого лица, которое можно ощутить благодаря способности осязания.

72 Бесами — raksobhih — ракшасами.

73 Сома — бог Луны и священного жертвенного напитка.

74 Где входит (в тело) тот Мудрый, что поддерживает все живые существа. — Согласно комментарию Нилакантхи, имеется в виду Ваю — Ветер, жизненное дыхание. Имя «Ваю», возможно, и в самом деле «зашифровано» здесь в существительном vyaväya (вхождение, проникновение).

75 Непреходящему — tad aksaram.

76 Набор (элементов) — tantra — что можно было бы здесь перевести также как «система». Согласно комментарию Арджунамишры, имеется в виду система элементов психокосма: пять первоэлементов (махабхута), 11 индрий (5 индрий действия, 5 — восприятия, плюс манас), ветер (жизненное дыхание) и индивидуальная душа (Telang 1882. P. 258). У Нилакантхи — «функционирование творения и прочего». П. Дейссен перевел как «ткань/паутина творения».

77 Текст в этом месте явно испорчен, причем вариант Критич. издания (pränän äy amy ate yena) не является более осмысленным, чем другое. Мы ориентировались на чтение Бомб, издания и многих рукописей, представляющих так называемую Вульгату — pränänäm äyatattvena.

78 Вайшванара («Всенародный») — имя-эпитет Агни, бога Огня; часто — обозначение огня как стихии.

79 Буддхи — познавательно-волевая способность, или «высший ум», стоящий над манасом. В схеме эволюции этим термином в классической санкхье также обозначается первый продукт развертывания Пракрити, предшествующий Самости {ахамкаре), порождающий ее и синонимичный понятию «Великого» (махат).

80 Для меня — mama. — Референтом местоимения является, по-видимому, брахман-йогин, рассказывающий супруге-брахманке о своей йоге, которая и описывается как «внутреннее жертвоприношение», совершаемое на огне индрий (органов восприятия). Теланг, однако, полагал, что местоимение относится к Агни Вайшванаре. Дейссен переводил mama как «для моего Я» (fur mein Ich), чем в принципе не противоречил пониманию Теланга, поскольку считал, что «Агни Вайшванара» в этом отрывке является символическим обозначением Атмана (Deussen 1922. S. 906).

81 По мнению Ратнам Нилакантан (Nilakantan 1989. Р. 168—169) имеются в виду специальные божества, ведающие отдельными индриями.

82 В подобающих им лонах, — т. е. в соответствующих средах — первостихиях (см. след. стих.).

83 Во время гибели мира и (нового) сотворения живых существ — pralaye bhutabhävane — толкование предполагает необычное (но допустимое) употребление в данном случае сложного слова bhütabhävana. Если допустить, что оно все же употреблено здесь в традиционном значении, перевод будет иной: «В момент гибели мира, ведущей (в конечном счете) к благополучию живых существ». Возможно также понимание слова bhütabhävane в связи с tatra («там»): «Там, в лоне всего сущего, они...».

84 «Сомнение» и «твердое решение» — предметы (или функции) соответственно манаса и буддхи.

85 ...жертвенные возлияния полным ковшом — pürnähutibhih — букв.: «...полными жертвенными возлияниями», когда ковш, до краев полный жертвенного масла, выливают в огонь. Здесь аллегорически подразумевается, что йогин полностью, без остатка «приносит в жертву» свои чувственные ощущения. Все предложение в подлиннике построено на игре словами, образованными от корня рг «наполнять».

86 Жрецы обозначены здесь термином hotr, т. е. каждый из них является жрецом, исполняющим главное обрядовое действие — возлияние в огонь жертвенного масла. Стихи Вульгаты, исключенные из текста Критич. издания, разъясняют, что «десять хотаров» — это 5 индрий восприятия и 5 индрий действия.

87 Для (грубого) тела и (тонкого) тела. — Так, согласно комментарию Нилакантхи. Большинство переводчиков (Гангули, Дейссен, Смирнов) следует за ним.

88 Гархапатья и ахавания... — Гангули (вслед за Нилакантхой) понимает здесь огонь гархапатья («огонь домохозяина») как аллегорию сердца, а другой жертвенный огонь — ахавания — как аллегорию манаса.

89 Сознание — manas. Чтобы сохранить здесь хоть сколько-нибудь связный текст, возвращаемся к чтению Вульгаты: tarn manah paryaveksate вместо samänah paryaveksate (?) (Критич. издание).

90 ...причастной природе апаны. — Т. е., по-видимому, превращает мысль в речь, направленную (как и вдох — апана) внутрь, в глубь тела, — неслышную, беззвучную, внутреннюю речь (см. далее в этом же абзаце).

91 Бхутатман (bhutatman «атман живых существ»), — здесь, по-видимому, = Праджапати.

92 Сарасвати — здесь: богиня Речи (= Väc «Речь») и санскритской учености, супруга (или дочь) Брахмы, покровительница учащихся, писцов и книжников.

93 Каким именно образом Речь удовлетворяет желания Праджапати, описано в ШатБр 6.7, 2, 5—9: манасом своим Праджапати четырежды совокупился с Речью, породив от нее восьмерых В асу — на земле, одиннадцать Рудр — в воздушном пространстве, двенадцать Адитьев — в небесах и Все-богов — по сторонам света (Eggeling 1882—1900: III, 149—150; ср. Dange 1996. P. 6). Таким образом, в комментируемом отрывке Сарасвати-Вач, обиженная тем, что Праджапати отдал первенство Манасу, напоминает ему о своей роли в космогонии.

94 ...подвижный манас... ты важнее (его). — Эти слова Праджапати делают комментируемый текст этапным в развитии древнеиндийских представлений о взаимоотношении речи и сознания или, по крайней мере, характеризующим точку зрения ранней санкхьи. В значительно более раннем тексте, ШатБр (1.4, 5, 8—12) уже описывался спор о главенстве между Речью и Манасом, которые обратились за разрешением его к Праджапати. Согласно ШатБр, Праджапати решил спор в пользу Манаса, поскольку Речь лишь выражает мысль, формируемую сознанием (ср. ШатБр 1.4.4, 7; 11.3.7, 7; ДжаймБр 1.19; ТандМБр XI.1.3; Dange 1996. Р. 27—29). Однако в традиции санкхья-йоги статус манаса довольно невысок: своей «подвижностью», непостоянством, неспособностью самостоятельно, без должного контроля со стороны буддхи отвлечься от индрий и сосредоточиться на Атмане он препятствует делу освобождения. «Анугита» вырабатывает в данной главе компромисс между древним традиционным воззрением (Манас выше Речи) и позицией санкхья-йоги: оказывается, есть высший манас Праджапати, «устойчивый», с космогонической функцией, и он, конечно, выше Речи. Но Речь превосходит «подвижный» индивидуальный манас, поскольку она вольна выражать или не выражать сформулированную им мысль. Кроме того, Речь тоже делится на высшую — беззвучную, внутреннюю, и низшую — звучащую. Это разделение и представление о высшей, безмолвной Речи, восходящие к «Гимну-Загадке» РВ (I. 164,45) и упанишадам (напр.: БрУп 5.8.7) впоследствии имели следствием создание концепции спхота в древнеиндийской лингвистической философии (Dange 1996. Р. XIII—XV).

95 Богиня Речь является в образе дойной коровы уже в Ригведе (РВ VIII. 100, 70—77; Ригведа 1995. С. 442; ср. РВ IV.1,76; VII.87,4; см. также: Wayman 1975. Р. 68; Dange 1996. XVI, 27; Ludwig 2000. S. 121, 129).

96 Настоящая глава является, вероятно, наиболее темной и трудной для понимания в АГ. Текст ее местами явно подвергся порче. Что касается ее содержания, в дополнение к сказанному в предыдущих примечаниях важно отметить (вслед за Арвиндом Шармой; Sharma 1978. Р. 265), что проблема соотношения речи и сознания/мысли в «Бхагавадгите» не поднималась и ставится «Анугитой» в данной главе самостоятельно.

97 О функции жреца-хотара (hotr) см. примеч. 86.

98 ...и те, кто рассудок потеряли... — vaimanasyam gatah — можно перевести и как «манаса лишились».

99 Дейссен и Смирнов уточняют в переводе: «все это тело...». Ближайший смысл, весьма вероятно, и в самом деле таков, но нельзя забывать, что «все это» (sarvam idam) в Мбх, как и в предшествующей традиции, — синоним «вселенной», a iha («здесь») во многих контекстах означает «этот мир».

100 Веда понимается здесь расширительно, как корпус ведийской литературы в целом. К. Теланг (Telang 1882. Р. 276) отмечал, что цитированные слова встречаются, помимо прочих контекстов, в «Айтарея-брахмане» (1.1).

101 Агхара — возлияния жертвенного масла в ходе двух больших ведийских обрядов: первое совершает жрсц-адхварью ковшом срува в то время, когда он сидит с северной стороны жертвенного огня; второе возлияние тот же адхварью совершает ковшом сруч или джуху, стоя на южной стороне от жертвенного огня (см.: Eggeling 1882—1990: I, 124; Sen 1982. P. 45—46). Вот почему в данном стихе «Анугиты» Вкусителъ жертв — Агни, Огонь — назван пребывающим между двумя порциями жертвенного масла и двумя агхара.

102 В данном случае имеется в виду, скорее всего, жертвенный огонь, разводимый в утренних и вечерних сумерках, которые служат границей между ночью и днем.

103 Два пути (солнца) — ubhe... ауапе. — Подразумеваются uttafäyana — «северный путь» солнца, полугодие, когда солнце возрастает, и daksinäyana — «южный путь» солнца, полугодие, когда оно убывает. Вкусителъ жертв, пребывающий между ними, — по-видимому, жертвенный огонь, разводимый в праздники зимнего и летнего солнцестояния, которые служат границами полугодий.

104 Вкусителъ жертв — в данном случае это, скорее всего, Огонь «божьего суда», «огненной» формы судебного испытания. Именно Агни (Огню) в этой его ипостаси приписывалась способность различать истину и ложь, мотивируемая тем, что Агни «живет внутри всех существ» и для него нет ничего тайного (см.: Лубоцкая 1973. С. 195).

105 Теланг вслед за комментатором Арджунамишрой полагает, что последовательность пран самана-въяна-самана соотносится здесь с последовательностью трех ежедневных выжиманий сомы (savana): дневное-полдневное-вечернее. Vämadeva — возможно, то же, что Vämadevya, название гимна РВ IV.31, авторство которого приписывалось риши Вамадеве. Арджунамишра соотносит этот гимн с третьим, вечерним выжиманием сомы.

106 Орудие, действие, деятель — karanam karma kartä. — Ср. БхГ 18.75, где «орудие, действие и деятель» (karanam karma kartä) выступают тремя составляющими действия в широком смысле слова.

107 Средства (для познания) свойств — gunahetavah.

108 Средства (для познания) действия — karmahetavah.

109 Средства (к познанию) деятеля — kartrhetavah.

110 У глагола pacati возможно также значение «переваривает».

111 Адхварью — ведийский жрец, который совершает определенные обрядовые действия при жертвоприношении, сопровождая их возглашением формул из «Яджурведы».

112 В подлиннике слово sästra, понимаемое здесь в расширительном смысле: как священные тексты вообще.

113 Нараяна — древнее космическое божество (как иногда полагают — неарийского происхождения), Творец и Хранитель мира, уже в некоторых до-эпических текстах идентифицируемый с Вишну.

114 «Связывание жертвенных животных» символизирует, согласно Нилакантхе, подавление обращенной на внешние объекты деятельности индрий, которые затем йогически «приносятся в жертву» божеству.

115 Саманы (ед. число — саман [säman], не путать с самана [satriäna], названием одной из пран) — зафиксированные в «Самаведе» распевы, на которые жрецы-удгатары исполняли гимны в ходе ведийского ритуала.

116 Первый стих главы представляет собой ведантистскую переделку древней эпической формулы-клише, выражающей идеи неортодоксального героического фатализма: «Один лишь есть Повелитель и нет иного. Человеком, (еще) в утробе (матери) покоящимся, Повелитель повелевает. Это им направляем я, как вода — вниз по склону, куда укажет, туда и движусь (теку)» (Мбх И. 57.5 = XII. 219.5). В исходной формуле под «Повелителем» подразумевался, скорее всего, эпический бог личной судьбы Дхата (Дхатри). В переделке «Анугиты» человек (purusa), покоящийся в утробе матери и являющийся там объектом судьбоуказующих воздействий Повелителя, превращается в Пурушу (Атмана), пребывающего в сердце и повелевающего человеком. Стихи 2—5 варьируют с первым стихом главы.

117 В индийской мифологии встречаются сюжеты, в которых божество сообщает асурам под видом истинного — ложное учение, чтобы тем самым ослабить их и погубить (см., напр.: ЧхУп 8.5).

118 Образцовые мифические друзья — семь древних святых провидцев-риши (иногда это — первые жрецы, «манасом рожденные» сыновья Брахмы) — вознеслись на небо и превратились в созвездие Большой Медведицы.

119 О многолетнем пребывании Индры в ученичестве у Праджапати, который открыл ему в конце концов тайное учение об Атмане (Высшем Пуруше) см.: ЧхУп 8.7— 12 (Чхандогья 1965. С. 137—141). Там же (8.12.4) говорится о том, что Атман — истинный агент в акте слухового восприятия, истинный «Слышащий» («И кто знает: „Да услышу я это", тот — Атман; ухо [служит ему] для слуха» [Перевод А. Я. Сыркина]).

120 Познающий поле (ksetrajna) — в санкхье: Пуруша, Дух, понимаемый как бездействующий зритель материальных (в том числе, психических) процессов (= перекомбинации гун), происходящих в Пракрити (= «поле»).

121 «Чаща» — используемый в эпической дидактике образ сансары — мира смерти и перерождений (см., напр.: Мбх XIV.5 [Махабхарата 1998. С. 58—59]).

122 Visayaikätyayädhvänam. — Возможен также перевод: «...в которой тропа объектов чувств проходима только в одиночку» (так, следуя комментарию Нилакантхи, переводит К. Теланг [Telang 1882. Р. 284]).

123 Из дальнейшего ясно, что под «великим лесом» подразумевается Брахман.

124 Между Пракрити и Пурушей, «Полем» и «Познающим поле».

125 Здесь уже речь идет не о «пути к лесу», а о том, что скрывается за иносказанием «лес», т.е. о Брахмане. Ср. КратхУп 1.2.20: «Меньше малого, больше большого» (об Атмане); ШветУп 3.9; БхГ 8.9 (о Пуруше).

126 В оригинале текст испорчен; vasisthapramukhäh saha — букв, «возглавляемые Васиштхой вместе-с».

127 ...ream — «ведийский гимн».

128 ...Исконная природа — svabhäva.

129 Предрасположенности — так мы переводим в данном случае слово bhävän.

130 Атмана {всех) существ — то же, что Бхутатмана (bhütätman).

131 ...на «исконных природах» — svabhävesu — множественное число в данном случае трудно объяснить.

132 Популярный в эпосе и вообще санскритской литературе образ лотоса, не пятнаемого водой понятен лишь с учетом того, что в индийских водоемах вода обычно очень мутна, на ее фоне чистые цветы лотоса, на которых илистая вода не задерживается, выглядят очень контрастно.

133 Яти — аскет-отшельник.

134 В обрядовой традиции индийцев, как и многих других народов мира, перед началом жертвоприношения животное, предназначаемое в жертву, обрызгивали холодной водой. Если животное отряхивалось, это считалось знаком того, что жертва угодна богам.

135 В данной главе приводятся аргументы за и против по вопросу о допустимости насилия в ходе жертвенного обряда (полемика по этому поводу шла с переменным успехом на протяжении всего периода существования древнеиндийской цивилизации) (см.: Houben 1999). Своеобразие нашего текста в том, что он предлагает «компромиссное» решение, основанное на идеях, близких Гите.

136 ...evam etädrsam moksam susüksmam brahmanä viduh. — Дейссен перевел moksam susüksmam как «весьма изящное оправдание» (Deussen 1922. С. 929), а Смирнов — как «рассужденье освобождающее, утонченное» (Анугита 1977. С. 60), оба перевода снижают и суживают значение слова moksa 'освобождение', для чего нет оснований в тексте. Слово это здесь очевидно употреблено в своем основном значении религиозного спасения, путь к которому указан учением о совершении действий при правильной установке сознания (незаинтересованность). Адхварью не может бросить обрядовую деятельность, но пусть совершает все действия, правильно мысля, без заинтересованности. В интерпретации П. Дейссена и Б. Л. Смирнова победу в споре одерживает адхварью, представляющий ведийскую ортодоксию, а проигрывает яти, «отшельник сомнительного свойства», возможно — буддист. Б. Л. Смирнов даже усматривал в его позиции нечто буддийское (см.: Анугита 1977. С. 142). В действительности же яти по тексту — очень уважаемая фигура, чья точка зрения побеждает уже потому, что основана на «непосредственном опыте» (pratyaksa), под которым имеется в виду, очевидно, духовный, йогический опыт (гл. 28,75; ср. высшую оценку мистического опыта как источника знания в гл. 16,72). Яти по существу представляет точку зрения ранней санкхьи, известную и по ряду других источников: ахимса считается высшим этическим принципом, но ведийские обряды не признаются ненужными (разве что для аскетов-санкхьяиков), они приносят определенную благую заслугу, хотя и уступающую заслуге ахимсы, но перевешивающую грех насилия, заложенный в этих обрядах (Houben 1999. Р. 140). Комментируемый текст добавляет к этому существенную деталь: грех насилия вообще может быть снят, если осуществлять сопряженное с насилием ритуальное действие при правильной установке сознания, т. е. без заинтересованности (известно, что идея незаинтересованного действия как средства достижения освобождения в той или иной форме существовала в традиции санкхья-йоги задолго до БхГ). Ведийские обряды потому и приносят благую заслугу, что они совершаются в значительной мере во исполнение религиозного долга, а не для личных целей.

137 Речь идет об «агонистическом» ритуале приема гостя, предполагающем поединок между гостем и хозяином (см.: Мбх VIII. 12; [Махабхарата 1990. С. 45, 242; Васильков 1979. С. 79—80; Васильков 1982. С. 56—57; Васильков 1989. С. 93—94]). Рама Джамадагнья («сын Джамадагни») — герой пробрахманского эпоса, брахман-воитель, истребитель кшатриев, иначе известный как Парашурама («Рама с топором»).

138 Рама Джамадагнья является легендарным представителем брахманского клана Бхаргавов («потомков Бхригу»), которые сыграли большую роль в «брахманизации» Мбх, выступая как «редакторы» эпопеи. Популярность в позднем слое Мбх сказаний о Раме Джамадагнье (Парашураме) объясняется, скорее всего, именно деятельностью Бхаргавов, которые считали его одним из своих предков (Sukthankar 1944. Р. 278—337; Goldman 1977).

139 В ряде текстов Мбх утверждается, что кшатрии могут полноценно исполнять свои обязанности только при духовном руководстве брахманов (возможно, в этом сказывается «бхаргавская редакция» кшатрийского эпоса — см. предыд. примеч.).

140 Драмиды (вариант формы «дравида» и одновременно праформа слова «тамил» — название крупнейшего из современных дравидийских народов) — в Мбх этот этноним обычно обозначает жителей современной страны тамилов; каши — жители царства Каши в Восточной Индии (р-н современного г. Варанаси); пундры — «варварское» племя, жившее на Востоке Индии, в нижнем течении Ганга; шабары — неарийское лесное племя, обитавшее на Декане к югу от гор Виндхья.

141 Аларка упоминается также в Мбх Ш.26.72. См. также: Махабхарата 1987. С. 65; развернутый сюжет — в МаркПур (см.: Pargiter 1888—1905. Р. 212—213) как благочестивый царь страны Каши (в районе совр. Варанаси), который, стремясь к освобождению от всего мирского, без сопротивления отдал врагу свое царство.

142 Как «средоточия жизни» и «жизненные узлы» переводим термин тагтап, в традиционной индийской медицине и антропологии обозначающий жизненно важные центры человеческого организма, через которые проходят токи жизненной энергии — праны. Часто в текстах говорится о 18 или же о 107 таких центрах (иногда европейцы сравнивают их с точками китайской акупунктуры). В батальных эпизодах Мбх стандартным является описание смерти героя на поле битвы после того, как оружием врага были рассечены его «жизненные центры».

143 ...Разнообразными стрелами... — Имеются в виду стрелы с наконечниками различной формы.

144 Обращение предков к Раме Джамадагнье.

145 ...samsiddhimparamämyayau — сходное выражение употребляется в Гите, 3.20; 8.75 и во всех контекстах обозначает достижение Освобождения —мокши.

146 Амбариша — древний царь Айодхьи, прославившийся совершением грандиозных жертвоприношений и личным подвижничеством (Мбх III. 1292, Махабхарата 1987. С. 268).

147 Имеется в виду Атман. Ср. распространенный эпитет vijitätman «подчинивший себе Атман».

148 Джанака — легендарный царь-философ, правитель Митхилы. В Упанишадах выступает как ученик знаменитого мудреца Яджнявалкьи, в эпосе — санкхьяика Панчашикхи.

149 Джанапада (janapada) — в исходном значении: «место расселения племени», т. е., как полагают, территория, на которой впервые осело то или иное арийское племя, до того ведшее кочевой образ жизни. Так назывались первые государственные образования (как монархические, так и кшатрийские «олигархии»), сформировавшиеся к концу ведийского периода (см. о них, напр.: Agrawala 1953. Р. 48—61, 91, 424— 426). Царством легендарного Джанаки была джанапада Видеха в Восточной Индии (совр. Северный Бихар) со столицей в г. Митхила.

150 В дидактических главах Мбх именно глубинное изживание привязанности к чему бы то ни было, и прежде всего чувства собственности, описывается как главное достижение Джанаки. Неоднократно цитируется стих, произнесенный им в то время, когда пожар уничтожал столицу его царства: «В пылающей Митхиле ничего моего не горит!» (mithiläyäm pradiptäyäm па me dahyati kimcana — Мбх XII. 17.18cd; 171.56cd).

151 В классической санкхье индрии (органы восприятия) имеют своими предметами «тонкие элементы» (tanmätra), числом пять (запах, вкус, форма/цвет, касание, звук), которые, в свою очередь, могут быть соотнесены с пятью стихиями или «великими элементами» (mahübhuta). В начинающемся с этого стиха отрывке именно танматры и выступают как будто представителями первостихий, что может свидетельствовать о позднем происхождении этого места в АГ (по связи уже с классической санкхьей). Соотнесение танматр со стихиями проведено, впрочем, непоследовательно, есть некоторые сбои в составе стихий. Общий смысл фрагмента таков: йогин, подчинивший индрии, предоставляет им самим воспринимать предметы (танматры), сам ничего не воспринимая. «Победив» индрии, он превзошел воспринимаемые ими танматры и представляемые этими последними «великие элементы» — первостихий (а тем самым — весь материальный мир). Непосредственно в данном стихе речь идет о «тонком элементе» запаха, который связан с «великим элементом» земли (в классическом перечне танматр обычно — prthivl, здесь — bhürni). Представлялось, что запах вызывается мельчайшими частицами земли, проникающими в нос. Связь запаха со стихией земли намечена уже в Гите (БхГ 7.9: «В Земле Я — запах»...), но там запах упомянут не как танматра, связанная с землей, а как «лучшее» в земле.

152 Ср. БхГ 1.8: «Я — вкус в водах...».

153 В классической санкхье танматре гйра 'форма' соответствовала бы первостихия «огонь», «блеск» (tejas), а не «свет» (jyotis).

154 Танматра «касание» (sparsa), стихия — «ветер» (vayu).

155 В классической санкхье танматре «звук» должен был бы соответствовать первоэлемент «пространство / эфир» (äkäsa). Лишь в трех южноиндийских рукописях (одна — в графике телугу и две — малаялам) это соответствие введено в текст, причем, поскольку чтение всей пады во всех трех случаях совпадает (äkäsam те jitam tasrriäd — «вот почему пространство мне подвластно»), оно явно есть результат какой-то одной первоначальной правки.

156 Поскольку санкхьяики считали шестым органом восприятия манас, автор как бы домысливает здесь шестую танматру («мысль») и некую шестую стихию, обозначая все одним и тем же словом manas (в частном значении: «мысль», «замысел»).

157 В основе метафоры лежит традиционный образ «колеса царской власти», периодически «запускаемого» правителем на новый временной цикл. Этот образ часто встречается в эпосе, наиболее же полно символизм данной мифологемы раскрыт в буддийской сутре «Львиный рык Миродержца» (см. перевод А. В. Парибка: История и культура 1990. С. 172—189). О ритуальных соответствиях «колеса царской власти» см. (Vassilkov 1995. Р. 43; Васильков 1998. С. 151—152). К этому представлению восходит общеиндийский, но лучше всего известный по буддийским памятникам титул чакравартин 'вращатель колеса' в значении «всемирный правитель», «миродержец» (см.: Индуизм 1996. С. 449). Образ колеса в рассматриваемом стихе не имеет, вопреки мнению Б.Л.Смирнова (Анугита 1977. С. 143), ничего общего с водочерпальным колесом: это ирригационное приспособление появилось в Индии лишь в период развитого Средневековья. Анугита использует образ «царского колеса» метафорически: колесо, чья ступица — Брахман (здесь: Непроявленное), спицы — буддхи и обод — саттва символизируют совокупность психофизического мира (Пракрити). Возможно также, что Брахман здесь синонимичен Пуруше (ср. гл. 34), а буддхи и саттва названы как те именно элементы психики, через которые осуществляется самоидентификация с Пурушей. В любом случае «вращатель» колеса — йогин, стремящийся к освобождению.

158 Текст в данном месте достигает предела эзотерической недоговоренности и вследствие этого, возможно, попорчен переписчиками. Перевод этого и последующих стихов в достаточной мере условен. Познается по-пчелиному (bhramarair iva laksyate) — может означать «интуитивно» (пчелы находят свой «объект», не будучи как-либо обучены правилам для этого) или же «неполно», «несовершенно» (так понимал это место, например, К. Теланг: «Как пчелы, роящиеся над цветком, воспринимают запах, не касаясь самого цветка, так эти средства дают несовершенное знание Брахмана, которое впоследствии должно быть усовершенствовано посредством постоянной медитации (nididhyäsa) (Telang 1882. P. 309)».

159 ...разумение в действиях — karmabuädhih имеется в виду правильная установка разума, исключающая заинтересованность в результатах («плодах») совершаемого деяния. Осуществляемая при такой установке разума деятельность является особой мистической практикой (буддхи-йога или карма-йога), ведущей к освобождению. Термин «Анугиты» кармабуддхи можно понять только в свете излагаемого в БГ (прежде всего в Мбх VI.24 [БхГ 2]. 39—53) учения о буддхи-йоге.

160 Частей — amsan. Судя по контексту, так определяются здесь микрокосмические и макрокосмические начала, образующие в совокупности мироздание и классифицируемые санкхьей.

161 Отметим, что здесь четко выражен «знаниевый» — термин В. Г. Лысенко (см.: Лысенко 1994. С. 187, 191) — аспект пути освобождения, проповедываемого школой санкхья: требуемое состояние сознания достигалось посредством медитации на всей совокупности выделяемых этим учением макро- и микрокосмических начал, «интеллектуальной интериоризации» всей классификационной схемы санкхьи. Однако конечная цель йогического пути описывается здесь не так, как в классической санкхье, где конечной инстанцией «восхождения» является Пуруша (= «Познающий Поле»). Здесь «Познающий Поле» соответствует, скорее, Атману упанишад, за которым остается еще высшая цель — Абсолют, Брахман. Под «Тем, выше чего ничего уже нет», «что отлично от Познающего Поле» и лежит «за его пределами» (см. следующий стих): имеется в виду именно Брахман, о чем свидетельствует начало гл. 35. О том, что в некоторых традициях протосанкхьи, напр. в ряде эпических текстов и в учении Арада Каламы, как оно излагается у Ашвагхоши (Буддхачарита XII. 19—30), индивидуальное духовное начало было представлено не Пурушей, а именно Атманом, характеризуемым в то же время как «Познающий Поле» (см.: Johnston 1974. Р. 58; Larson 1979. Р. 105—106, 115—116). Очевидно отличие излагаемого здесь учения от теистической концепции БГ, где божественная Личность, Кришна-Васудева, ставится безусловно выше Брахмана.

162 В некоторых рукописях здесь, согласно колофону, заканчивается раздел «Брахмана—Гита».

163 Кальпа — период существования мира между регулярно повторяющимися светопреставлениями, возвращающими мир к хаосу (пралая).

164 ähgirasa (потомок Ангираса) — здесь: эпитет Брихаспати.

165 ubhau karmapanthänau... — Вслед за Арджунамишрой все переводчики (Теланг, Дейссен, Гангули, Смирнов) понимают это как северный и южный пути солнца и соответственно два разных пути души умершего, предопределенных действиями его (прежде всего — ритуальными) в этой жизни (о значении термина карман в контексте учения о «двух путях» см.: Семенцов 1981. С. 88—89).

166 tapas — подвижничество и особая внутренняя теплота, энергия, накапливаемая в процессе подвижничества, и уже в поздних, умозрительных текстах Ригведы понимаемая как космогонический фактор: «Космический жар».

167 Великое — mahat.

168 Или: «Использующие дхарму как мост (к спасению)» — dharmasetavah.

169 cäturvidya — «четырехчастное знание» — т. е. ведийское знание (содержащееся в 4 Ведах).

170 Здесь стадия домохозяина обозначена как g&rhasthya, более употребителен термин gärhaspatya.

171 adhyätma ('духовная стадия' или, точнее: стадия «устремленности к Атману») — термин специфичен для санкхьи (см., напр.: Larson, Bhattacharya 1987. P. 60— 61, 330). В традиционной классификации ашрам эта стадия именуется «стадией отрешенности» — samnyäsa (см.: Альбедиль М. Ф. 1)Варна-ашрама-дхарма; 2) Санньясин // Индуизм 1996. С. 112—113, 390).

172 devayänä... panthänah — букв, «пути, относящиеся к „стезе богов"». О «пути богов» (devayänä), ведущем к прекращению перерождений, см. примеч. 53. См. также: ЧхУп 5. 10.7—2; Чхандогья 1965. С. 101; БрУп 6.2,15; Брихадараньяка 1964. С. 145— 146. Детальному рассмотрению учение Упанишад о «двух путях» в процессе его становления подвергнуто в книге Семенцов 1981. С. 71—96.

173 etesäm prthag adhyäste уо dharmam samsitavratah / kälät pasyati bhütänäm sadaiva prabhaväpyayau // (35) В понимании этого стиха мы следуем за П. Дейссеном, расходясь с остальными переводчиками, которые единодушно понимали стих в том смысле, что все, кто так или иначе следуют дхарме, в конце концов прозревают, осознают истинную причину возникновения и гибели существ. Данный стих явно содержит противопоставление практики «частных дхарм» (и прежде всего — практики жертвоприношений), ведущей на «путь предков», к новым перерождениям после смерти, — практикам гностического типа, ведущим на «путь богов», в вечность, что и подразумевает, по-видимому, предшествующий стих.

174 Таттвы (tattvä) — этимологически производное от основы указательного местоимения tat «то» с суффиксом абстракции (см.: Индуизм 1996. С. 415—416), нечто вроде «тойности» (Иванов 2000. С. 206), «thatness» (Feuerstein 1990. S. 367), «thisness» (Dasgupta 1922. P. 248—249; Larson 1979. P. 39). В индийской философии вообще — роды сущего, признаваемые в той или иной религиозно-философской системе (при этом tattva могло означать и Высшую Реальность). В санкхье таттва — ключевой термин, относящийся к основным принципам или сущностям, ступеням эволюции Пракрити, базовым компонентам системы. Здесь и в некоторых местах далее в тексте мы передаем таттвы словом «сути».

175 Великий Атман — mahän ätmä — термин, впервые появляющийся в КатхУп (3.10—11) в контексте, представляющем космологическую схему древнейшей протосанкхьи: «Ибо предметы (артха) [восприятия] — выше чувств (индрий), и разум (манас) — выше предметов, / И рассудок (буддхи) — выше разума, великий Атман (атма махан) — выше рассудка. // Непроявленное — выше великого [Атмана], пуруша — выше непроявленного. / Нет ничего выше пуруши. Это конечная цель. Это высший путь» (Упанишады 1967. С. 105 / Перевод А. Я. Сыркина). Впоследствии, когда в эволюционную схему санкхьи включается ахамкара (принцип индивидуации), «великий Атман» замещается ею (Johnston 1974. Р. 49, 60), память же о нем остается только в том, что буддхи все четче начинает осознаваться как индивидуальное, микрокосмическое начало, которому в макрокосмическом плане соответствует Мировой Разум — «Великое» (махат); в классической санкхье буддхи и махат выступают как синонимы. Но здесь, в комментируемом отрывке, перед нами уникальная последовательность таттв, в которой «Великий Атман» занимает место перед авъяктой, «Непроявленным», скорее всего, соответствует «дживе» или атману Упанишад, так же являясь последней инстанцией на пути восхождения к Пуруше (= Брахману). Менее вероятно, что Великий Атман здесь совпадает с Пурушей, который, таким образом, включен в совокупность таттв. Другую уникальную последовательность таттв см. далее в тексте (гл. 46, 52), где в восходящей последовательности «манас — буддхи — Атман — Непроявленное — Пуруша» Атман стоит на месте древнего mahfin atma и более поздней ахамкары — выше буддхи и ниже Непроявленного.

176 ...специфические (свойства)... пяти элементов — visesäh рапса bhütänäm — имеются в виду, скорее всего, пять предметов индрий восприятия (звуки, формы, поверхности, вкусы, запахи), в АГ обычно называемые «предметами» (artha) индрий (см., напр.: Мбх XIV.22.75—-23; 46.52, а в классической санкхье — «тонкими элементами» (tanmätra), которые коррелируют с пятью «грубыми», «великими» элементами.

177 Имеются в виду десять индрий и манас, пять предметов индрий восприятия, пять великих элементов, ахамкара. Непроявленное и либо «Великий Атман» (как высшая из категорий, входящих в комплекс Пракрити — тогда речь идет о 24 таттвах одной лишь Пракрити), либо — «Великий Атман» (как обозначение Пуруши — тогда перед нами уникальный вариант «Санкхьи 24-х элементов», включающий в их число Пурушу). В любом случае видно, что «Санкхья 24-х элементов» отнюдь не обязательно исключает духовное начало и «выводит все явления бытия из первоначальной материи» (Бонгард-Левин, Герасимов 1975. С. 217, 223; Бонгард-Левин 1980. С. 176—182; ср.: Бонгард-Левин 1993. С. 215).

178 Эта последовательность эпитетов относится к Пракрити.

179 Девятивратный град — тело с его девятью отверстиями: глаза, ноздри, уши, рот и органы выделения. Метафора тела как «девятивратного града» известна из Упанишад (ЧхУп 8. 1.3—5; ШветУп 3,18); ср. также БхГ 5.13. Впрочем, тело человека как «девятивратная твердыня» описано еще в «Атхарваведе» (AB X. 2.31, гимн «Тело Человека»; перевод см. в кн.: Ведийская поэзия 1984. С. 192, 255).

180 Пять природных начал — pancadhätu — здесь они, по-видимому, тождественны пяти «великим элементам».

181 Одиннадцать... — здесь: пять индрий с манасом и пять органов действия.

182 Одиннадцать высших... — Согласно комментарию Арджунамишры: 3 гуны, 5 «великих элементов», все индрий в совокупности (десять, принимаемые за одно), ахамкара и манас (Telang 1882. Р. 318). П. Дейссен интерпретировал два последних элемента как «манас и буддхи» (Deussen 1922. S. 948).

183 Три потока внутри... — trini srotämsi — по-видимому то же, что в других источниках описывается как три «канала» (nädl; ср. далее в этом же стихе prarßdyas tisra) внутри «тонкого тела» человека (idä, pihgala и susumriä), по которым движутся праны или (в тантрической практике) — энергия кундалини.

184 Ср. 12 стих в основополагающем трактате классической санкхьи «Санкхья-карика» Ишваракришны, где гуны определяются как «взаимодоминирующие» (или «взаимоодолевающие»), «взаимоопирающиеся», «взаимопорождающие», «взаимосочетающиеся» и «сосуществующие / взаимодействующие» (Шохин 1995. С. 150— 151, 307).

185 В комментариях Гаудапады и Вачаспатимишры к 12 карике трактата Ишваракришны приводится очень близкий по смыслу стих («Пара раджасу — саттва, пара саттве — раджас, / Обоим — саттве и раджасу — парой зовется тамас»), источником которого является «Деви-Бхагавата-пурана» (III. 50). См. также: Шохин 1995. С. 151, 270—271.

186 ...в соответствии с истиной — tattvahetubhih — переводим так, принимая чтение ряда рукописей.

187 Чандалы — члены низшей касты, происходившие от считавшегося наиболее противоестественным брака шудр с брахманками. В новое время так называли неприкасаемых.

188 В этом стихе перечислены «пять разновидностей заблуждения». Они входят в число бхав [bhäva] — предрасположений или установок сознания, известных классической санкхье; tamas — 'Мрак', moha — 'Помрачение', mahämoha — 'Великое помрачение', tamisra — 'Тьма' и andhatamisra — 'Кромешная тьма' (см.: Санкхья-карика. 47—48; Larson, Bhattacharya 1987. P. 160—161; Шохин 1995. С. 210— 212, 309). Вачаспатимишра в своем комментарии «Таттва-каумуди» так же, как и «Анугита» в данном стихе, соотносит «Великое помрачение» с «привязанностью к объектам», однако «Тьме» у него соответствует не «гнев», а «отвращение», и «Кромешной тьме» — не «смерть», а «страх» {Шохин 1995. С. 212).

189 Свадха! (svadha) — ритуальное восклицание, употребляющееся в обрядах заупокойного культа в честь Предков (питаров). Восклицание Сваха! (svaha) заключало собой ритуальную форму (мантру), это жрец произносил при возлиянии жертвенного масла в огонь. Вашат! (vasat) — восклицание, завершавшее собой жертвенные формулы в некоторых обрядах (см.: Sen 1982. Р. 104).

190 Восстанавливаем здесь чтение ряда рукописей (kurvate vai tatas tanuh). Принятое в Критич. издании чтение kurvate vai tatas tatah («действуют тут и там») — в смысловом отношении неполно и выпадает из контекста. По распространенному в Мбх представлению, праведники, достигнув неба, создают себе светящиеся тела и видны с земли в облике звезд.

191 См.: Санкхья-карика. 12: «Гуны друг над другом доминируют, друг на друга опираются, друг друга порождают, друг с другом сочетаются и сосуществуют» (ср.: Шохин 1995. С. 150—151, 307).

192 Этот стих с небольшой вариацией воспроизводит стих БхГ 14.75.

193 Под недвижными (sthävara) существами понимаются прежде всего растения. Слово sneha в таком контексте явно имеет значение «маслянистость», хотя следует помнить также значение «нежность», «любовь». Маслянистость, влажность осознавались как свойства, приятные для осязания; при этом гуна саттва в санкхье «имеет природу приятного» (Шохин 1995. С. 150). Вот почему маслянистость — «саттвична».

194 Шамбху («благодетельный», «милостивый») — имя Шивы (реже — Вишну).

195 Вишну становится... Самосущим Владыкой. — В индуистской мифологии Вишну, пробуждаясь в конце пролай, порождает из себя бога, функцией которого является сотворение мира — Брахму. Самосущий (svayambhü) — обычный эпитет Брахмы. Владыка — здесь prabhu.

196 ...кто так знает... — О значении этой формулы, уже в Брахманах подытоживающей изложение мистического знания и вводящей описание «плодов» этого знания, см.: Семенцов 1981.

197 ...в пещере сокрытого... — Подразумевается часто упоминаемая в подобных контекстах «пещера сердца».

198 Вселенская форма — visvarüpa — имя, которым в БхГ (11.76) определяется космическая форма бога (Кришны), явленная им Арджуне.

199 Разум — так везде в этом стихе мы передаем слово buddhi.

200 Это, очевидно, следует понимать лишь в том смысле, что ахамкара («основание „Я"», «эготизм») является порождением или модификацией Великого (Великого Атмана, буддхи).

201 Содержащиеся в этом стихе три определения ахамкары («Начало первоэлементов» — bhütädi, «Изменяющаяся» — vaikärika, «Основа теджаса» — tejasas... dhätuh) соответствуют трем составляющим ахамкары в классической Санкхье: vaikrta или vaikärika — «модифицируемая» ахамкара, в которой преобладает гуна саттва; из этой составляющей развиваются саттвические начала в индриях действия и восприятия; bhütädi — «являющаяся истоком (пяти) первоэлементов», составляющая, в которой доминирует тамас, и taijasa «исполненная теджаса», т. е. пыла или энергии, — эта составляющая, в которой доминирует гуна раджас, питает энергией две другие составляющие: без нее они не могли бы функционировать (санкхья-карика 25; санкхья-вритти 25; Larson, Bhattacharya 1987. P. 157, 187).

202 В некоторых классификациях поздней санкхьи ахамкара соотносится с богом Праджапати {Larson, Bhattacharya 1987. P. 62).

203 В данном стихе, как и во всей главке, можно усмотреть поэтическое и религиозно-теистическое преломление идей философской санкхьи, выделявшей, как известно, в ахамкаре три составляющие: vaikrta или vaikärika — «Изменяющаяся» или «модифицируемая», в которой преобладает гуна саттва', bhütädi — «Начало первоэлементов», составляющая, в которой доминирует тамас; и tajiasa «исполненная теджаса», в которой доминирует гуна раджас и которая питает энергией две другие (см. примеч. 12). В нашем стихе на философскую концепцию, похоже, накладываются теистические представления: Источник первоэлементов (bhütädi) здесь определяется и как bhütakrt — «Создатель первоэлементов» или даже «Создатель существ», который при этом действует через ахамкару, а не является ее аспектом. Упоминание об «огненном пыле» (tejas) является, по-видимому, образно-поэтической заменой концепции третьей «теджасной» (taijasa) составляющей ахамкары в классической санкхье. Создатель творит для Воспринимающего (все) эти (воспринимаемые) объекты — äharato gunän imän... srjate — переводим, следуя Нилакантхе: äharato — bhoktum icchatah, purusasya). Под «объектами» (gunän) здесь разумеются, очевидно, «тонкие элементы» (танматры), из которых в дальнейшем процессе эволюции порождаются «великие элементы» (махабхута).

204 ...Памятливые — smrtimantah. Роль памяти в данном случае не должна удивлять, ибо в традиции санкхьи как Знания (гносиса, jnäna) необходимым условием спасения было твердое знание Учения, сохранение в памяти классификаций и перечней его категорий.

205 Ср. Санкхья-карика 26.

206 Ср. Санкхья-карика 27: манас является одновременно и индрией восприятия, и индрией действия (Larson, Bhattacharya 1987. P. 158; Шохин 1995. С. 183).

207 Ходят по-звериному — т. е. держа туловище горизонтально (в отличие от человека — прямоходящего).

208 Ср. более раннюю форму этого учения, с тремя видами рождения: «рожденные из яйца, рожденные от живых, рожденные из ростка» в ЧхУп (4.3,7).

209 Лоно Брахмана (brahmayoni) может быть понято здесь и как стадия духовного развития человека, на которой в результате двойственных усилий (подвижничества и праведных трудов) достигается состояние сознания, именуемое «Брахман», или как достигаемая тем же двойным путем «брахманская утроба», т. е. рождение в варне брахманов (см. комментарий Нилакантхи: brahmayonih — brahmopalabdhisthänam brahmajanme 'tyarthah).

210 Личностное — adhyätmam, внешнее — adhibhütam, божественное — adhidaivatam. Стороны света — disah.

211 Во всем отрывке с начала абзаца коррелятом каждого из великих элементов, «относящимся к личности» или «к внутреннему миру» (adhyätma) выступает связанный с ним орган восприятия: пространству / эфиру (äkäsa) соответствует ухо, ветру — кожа, свету — глаз, водам — язык и земле — нос. Мы последовательно заменили названия органов названиями соответствующих видов чувственного восприятия, чтобы показать, что речь идет об органах восприятия как об элементах психического мира человека.

212 Ваю — ветер, бог ветра. Заметим, что ветер как элемент, уже упомянутый ранее в тексте этого же абзаца, обозначен другим именем / термином: märuta.

213 Вишну сделан «божеством хождения» явно в связи с известным мифом о его «трех шагах» (см.: Кёйпер 1986. С. 101—111).

214 Митра — древнее ведийское божество, представляющее благой аспект царственности, устанавливающее мир и согласие среди людей, ассоциируемое с днем, белым цветом, огнем, солнцем. В индуизме под влиянием иранского культа Митры все более превращается в солнечное божество. По какой своей мифологической характеристике Митра оказался здесь увязан с функцией индрии выделения — остается неясным.

215 Учтена древняя функция Праджапати как божества, порождающего мир от своего семени (см., напр.: Gonda 1982).

216 Шакра, или Индра — бог-громовержец, является идеальной персонификацией воина-кшатрия, а у последнего (в отличие от жреца-брахмана, чье оружие — слово) сила заключена в мощи его рук, которыми он совершает героические деяния (см., напр.: Мбх II. 19.47).

217 См. диалог Манаса и Речи в гл. 21.

218 Месяц — Candramäs.

219 Классификация, содержащаяся в стихах 27—39 во многом совпадает с подобными классификациями, известными по достаточно поздним текстам, таким, например, как Крамадипика. Но в этом средневековом тексте классификация гораздо более продуманна. Если в Анугите речь идет сначала об элементах, а потом об индриях, то в Крамадипике в основу классификации логично положена последовательность способностей человека. Например, в личностном мы имеем способность различительного мышления или познания (буддхи), во внешнем этому соответствует «то, что подлежит познанию» (boddhavya, в Анугите — vijneya), в божественном — бог Брахма; способности слышания в личностном соответствует «то, что можно услышать», а в божественном — богиня Сторон света (Dis) и т.д. (см.: Larson, Bhattacharya 1987. P. 60—61, 324).

220 Ср. БхГ 2.55: «И когда он отрывает свои органы восприятия {индрии) от их предметов (artha), как черепаха втягивает все конечности, — тогда его мудрость (prajnä, в контексте = buddhi) правильно установлена».

221 ...приходит к единению с Брахманом — brahmabhüyam sa gacchati. Ср. БхГ 14.26: brahmabhüyäya kalpate — «становится достоин соединения с Брахманом».

222 Самопорождающий — человек, достигший высшей цели йоги, определяется здесь уникальным термином svayamyoni — «сам себе Лоно / Источник / Начало». В Бомб. изд. и ряде рукописей здесь стоит другое слово: svayamjyoti «тот, кто сам Приложения себе — свет», обозначающее человека, способного к непосредственному познанию, без участия органов восприятия.

223 «Поток» — srotas. Согласно традиционным индийским представлениям — канал в теле, по которому движется пища.

224 ...пятью каналами (восприятия) — здесь также употреблено слово srotas (см. предыд. примеч.), но уже в ином значении: органа чувств.

225 Представление о теле как «девятивратном граде», под вратами которого понимаются естественные отверстия тела, представлено уже в AB (Х.2.31).

226 ...обитаемо двумя божествами... — Согласно П. Дейссену, это — Джива (индивидуальная душа) и Великий Атман (общая душа всего живого). Нилакантха: jiva-paramesvarau, т. е. Джива и Бог; за ним следует К.М.Гангули.

227 Дхата и Видхата (Dhätä, Vidhäta) — «Установитель» и «Распределитель», пара эпических божеств судьбы.

228 Владыка, чьи лики обращены на все стороны света... — Брахма или Шива.

229 Ньягродха — знаменитый многоствольный индийский баньян, Ficus indica; джамбу — вечнозеленое дерево Eugenia jambolana\ пиппала — то же, что ашваттха, Ficus religiosa, священная смоковница, выступающая как символ мирового древа; шалмали — дерево Bombax heptajohyllum, ветви которого покрыты шипами; шиншапа — дерево Dalbergia sissoo; мешашринга («бараний рог») — вид дерева; кичака — полый бамбук, стволы которого при ветре, стуча друг о друга, издают специфический звук.

230 Париятра (или Парипатра) — западная часть современной горной системы Виндхья; Сахья — северная часть Западных Гхатов (к северу от реки Кавери); Виндхъя — горный хребет Виндхья, отделяющий Северную Индию от Южной; Трехвершинная (Trikutaväri) — вероятно, то же, что ведийская гора Трикакуд и современная Трикона, к югу от Кашмира и к северу от Пенджаба; Швета — горный массив Гималаев в Восточном Тибете; Нила — «Синяя гора», скорее всего: современные горы Нильгири, часть Западных Гхатов на севере штата Тамилнаду (возможны и другие идентификации, например: в Ориссе, Ассаме или Тибете); Бхаса — возможно, гора Бхаснатх в городе Гая, штат Бихар; Каштхаван «Богатая древесным топливом» — не идентифицируется; Шубхаскандха «С прекрасными склонами / отрогами» (?) — не идентифицируется; Махендра — горный массив в Ориссе; Мальяван — современная гора Анагунди на берегу реки Тунгабхадры.

231 Гана (gana) — в древнейшем (реконструируемом) значении: группа юношей, проходящих посвящение, живущих в изоляции и участвующих в набегах на соседей или в ритуальных экспедициях к ним для участия в их празднествах; дружина молодых воинов, на которую опиралась в своем становлении власть древнеиндийского племенного вождя или царя (раджан). В Ведах идеальной воинской ганой выступают именно Маруты — юноши-сверстники, духи грозы, спутники Индры в его битвах с демонами. Своего рода брахманской ганой являются в РВ Ангирасы во главе с Брихаспати. В мифологии индуизма ганы фигурируют как сонмы устрашающего вида духов, составляющих свиту Шивы-Рудры (отметим при этом роль Рудры как древнего божества посвящения). В городском социуме ганы превратились в различные корпоративные объединения (вероятно, сохранявшие определенные посвятительные ритуалы), в том числе — воинские союзы, во многих районах Индии сформировавшие государственные образования немонархического типа (ганы или сангхи).

232 Тваштри есть повелитель форм. — Ср. ведийский эпитет Тваштри (Тваштара) — visvarüpa — «(творец) всех форм».

233 Шива — владыка жертвенного скота — pasünäm Isvarah sivah — ср. эпитет Шивы — pasupati.

234 Перечисляются различные классы мифических полубожественных существ: Киннары — певцы и музыканты из свиты Куберы, изображавшиеся с конскими головами; змеи (uraga) — здесь: разряд мифологических змей, обитающих в подземных мирах; наги — полулюди, полузмеи, оборотни, способные принимать полностью человеческий облик, по происхождению во многих случаях это — местные доарийские божества — податели дождя.

235 Адхарма — понятие, противоположное дхарме как закону, религиозному долгу, благочестию, беззаконие, упадок нравов, анархия.

236 Характеристика Великого — йогическое созерцание, Непроявленное характеризуется благостью — laksanam mahato dhyänam avyaktam sädhulaksanam — полустишие, которое допускает и второе чтение: «Великий (человек) характеризуется йогическим созерцанием. Характеристика святых — неприметность».

237 ...обладающий (верно направленной) буддхи — buddhimän — переводим не традиционным «разумный» и т. п., а в соответствии с теми контекстами БхГ, где буддхи следует понимать именно как «правильно установленный / верно направленный высший ум» (о значении термина буддхи в БхГ см.: Brassard 1999).

238 ...свойства — guna — здесь не в значении «трех гун», а в более общем значении «свойств», «качеств».

239 ...пребывающий в сердце элемент сознания — hrdistha cetanädhätuh.

240 Поднявшись над гунами... — Принимаем здесь чтение Бомб. изд. и ряда рукописей: gunätltah — вместо gunän hitvä Критич. издания, что создает неуместный повтор (снова: «оставив гуны»).

241 ...не возглашая «Свадха» — т. е. не совершая более заупокойные обряда для предков — шраддху (возгласом «Свадха» сопровождалось каждое жертвенное приношение предкам-питарам).

242 В различных древних списках лунных домов — накшатр — Шравиштха стоит обычно на 21-м (или на 22-м, 24-м) месте. Почему она названа здесь первым из «домов» лунного зодиака — неясно. В Бомб, издании здесь названа другая накшатра — Шравана, имеющая гораздо большее мифологическое значение: это зодиакальное созвездие состоит из трех звезд (α, ß и γ нашего созвездия Орла), которые мифологически связываются с тремя шагами Вишну; последний выступает и богом-«правителем» этой накшатры.

243 Савитри — наиболее употребительная в традиционной индийской культовой практике молитвенная формула-мантра, изначально содержавшаяся в одном из гимнов солнечному богу Савитару в РВ (Ш.62,70).

244 Гаятри — стихотворный размер мантры Савитри.

245 Плакша — дерево Ficus racemosa (иначе: Ficus infectoria). Упоминается в текстах мифическая Плакша, растущая высоко на горах в центре Земли, при истоке святой реки Сарасвати — один из индийских вариантов мифологемы «Мирового древа» (см.: Viennot 1954. Р. 29, 35, 136, 268).

246 Сказанное выше о бренности мира может напомнить читателю пафос некоторых буддийских текстов (см., напр., «Главу о старости» (IX) «Дхаммапады»: Дхаммапада 1960. С. 84—85). Совпадение не случайно: как и буддизм, учение санкхьи отталкивается от проблемы страдания (duhkha), понимаемого прежде всего как преходящесть всего сущего, влекущая за собой необходимость претерпевать старость и смерть; ср. «первую благородную истину» буддизма — о страдании — и первый стих базового текста классической санкхьи — «Санкхья-карики» Ишваракришны, формирующий цель учения как противодействие «тройственному страданию» (см.: Шохин 1995. С. 110—114). Следует, впрочем, иметь в виду, что акцент на идее duhkha появляется в санкхье, как отметил Д. Ларсон, не изначально, а ближе к концу классического периода ее развития; поэтому логично предположить, что санкхья заимствовала эту идею из буддизма. В поздний период между санкхьей и буддизмом вообще, по-видимому, шел оживленный обмен идеями (Larson 1979. Р. 91—93). Литературу об отношениях между Санкхьей и буддизмом см.: Eliade 1990. Р. 377—379). Освобождение от duhkha постулируется в качестве главной цели и некоторыми другими течениями индийской философской мысли (Шохин 1995а. С. 315).

247 что означает: объемлет весь мир проявленной Пракрити: от Великого (Mahaf) до специфических свойств первоэлементов (visesa), которые служат объектами восприятия.

248 Человек должен оставить и отбросить его, (чтобы) познать мир бессмертия! — visrjet samksipec cäpi bodhayet sämaram jagat. Принимаем здесь интерпретацию П. Дейссена, хотя возможно иное чтение: «Человечество вместе с богами пусть отбросит, отринет (его) и прозреет!».

249 ...пусть исполнит обряд «возвращения» — букв.: «...да возвратится» (samävarteta), но имеется в виду именно особый обряд «возвращения» (samävartana), совершавшийся послушником-брахмачарином по окончании срока ведийского обучения в доме наставника, перед тем как вернуться в мир и вступить в жизненную стадию «домохозяина» (грихастха) (см., напр.: Heesterman 1968; Пандей 1982. С. 135—140).

250 ...пять великих жертвоприношений (mahäyajna) — пять ежедневных жертвоприношений или актов благочестия, которые должен совершать всякий домохозяин после того, как он исполнил самавартану (см. предыд. примеч.), или после свадьбы: 1) возлияния в священный огонь жертвенного масла для богов (devayajna); 2) приношения риса духам (baliyajna, bhutayajna); 3) приношение рисовых шариков (pinda) предкам (pitryajna); 4) изучение ведийских текстов, жертва Брахману (brahmayajna); 5) дарение, «жертва людям» (mänusyayajna) (см.: Sen 1982. Р. 148).

251 Камандалу (kamandalu) — узкогорлый сосуд для воды, обычный атрибут аскетов, носивших в нем освященную воду для питья и ритуальных возлияний.

252 Палаша — дерево Butea frondosa Roxb, или Butea monosperma Taub.

253 Поднимая вверх семя — ürdhvaretäh — удержание семени (имевшее следствием, как полагали, подъем его вверх по телу) являлось особой практикой, составлявшей, по-видимому, эзотерическую основу уже древнейшей ведийской брахмачарьи (соблюдаемого брахманами-учениками обета целомудрия). Предполагалось, что удерживаемое семя трансформируется в жизненную энергию (оджас), питающую нервно-психические центры человеческого тела (Feuerstein 1990. Р. 377).

254 Эта последовательность обычно является нарастающей: сначала — лесные плоды, потом — вода и в конце концов — «ветер» или «воздух», т. е. полный пост (см.: Ману IV.24—31; Мбх. 111.39,27—25; Махабхарата 1987. С. 96—97). Обряд посвящения — в данном случае dlksa — правила поста для лесного отшельника устанавливались, по-видимому, во время посвящения его в этот статус.

255 Живет... бездеятельно — naiskarmyam äcaret — Теланг в примечании отсылает к БхГ 3.4 и 18.49, полагая, что как и там, в данном стихе АГ под «бездействием» (naiskarmya) может пониматься «незаинтересованное действие». Однако, судя по контексту («без-действенность» сопряжена, почти в джайнском духе, с обетом невреждения всем живым существам), мы имеем дело в АГ с более древней концепцией, той самой, против которой восстает Кришна в БхГ, говоря: na karmanäm anärambhän naiskarmyam puruso 'snute («от непредприятия действия не пожинает человек бездейственности / бескармности»), подразумевая, что если человек прекращает действовать, кармические следствия не перестают вырабатываться. В БхГ 18.49 под «высшим совершенством бездейственности / бескармности» (naiskarmyasiddhim paramäm) также понимается способность действовать без заинтересованности в результатах и соответственно без выработки кармических следствий, обретаемая путем истинной санньясы (отрешения). Но АГ в данной главе излагает именно архаическую концепцию санньясы, предполагающую воздержание по мере возможности вообще от всяких действий. П. Дейссен перевел naiskarmya как Untätigkeit («бездеятельность»), не комментируя. Б. Л. Смирнов понимал под naiskarmya в данном случае отказ от обрядовой деятельности, естественный для санньясина.

256 Пусть не принимает от других дарений и сам ничего не дарит {взамен) — parebhyo na pratigrähyam па са deyam kadäcana. — Это место в тексте всегда было камнем преткновения для переводчиков, вынужденных прибегать к очень натянутым, искусственным объяснениям (см., напр.: Теланг: «Он не должен брать больше чем нужно и скапливать запасы, из которых мог бы дать другим»; Дейссен: «Он не должен ничего принимать для другого...» (ср.: Анугита 1977. С. 114). Странным кажется запрет принимать что-то от других, когда рядом детально излагаются правила, по которым надлежит принимать подаяние. Объяснение заключено в глаголе prati-grh, обозначающем не просто принятие чего-либо, а именно принятие дара, предполагающего возмещение по закону регулярных, циклических взаимных дарений. О пережитках у индоариев архаической системы циклического обмена см.: Mauss 1954; Heesterman 1968; Васильков 1979.

257 ...не должен искать второго источника пропитания... — dvirannam по' ta kämayet. — Можно понять и как «не должен просить вторую порцию еды». Все прежние переводы основывались на чтении Бомб, издания: hiranyam вместо dvirannam, т. е. «он не должен желать золота».

258 ...в сезон дождей... — Когда дороги становились непроходимыми, а в лесах царила сырость, отшельники селились поближе к селам и городам, часто — в известных центрах паломничества. Строгая монашеская дисциплина требовала, как видно из этого стиха, чтобы санньясин не покидал раз избранного места — иначе он мог получить слишком много мирских впечатлений.

259 По окончании сезона дождей санньясин возобновлял свое странствие, причем оно, как видно из данного стиха, должно было быть совершенно беспорядочным и бесцельным.

260 Этот обычай сохранился в подвижнической практике джайнов.

261 Смысл, возможно, в том, что ему нельзя, как обычным людям, входить для совершения возлияний по пояс в воду. Санньясин, вероятно, не должен был никогда смывать с себя грязь.

262 Пусть... не совершает... действий... диктуемых долгом перед сообществом людей. — lokasamgrahadharmam са naiva kuryät. Ср. БхГ 3.20, где тоже фигурирует термин lokasamgraha, но общий смысл совершенно противоположен: lokasamgraham eväpi sampasyan kartum arhasi — «ты должен действовать (без личной заинтересованности) но, имея в виду именно (благо всего) сообщества людей». Таким образом в данной главе АГ излагается древняя концепция санньясы, против которой направлена проповедь Кришны в БхГ.

263 ..ми взглядом, ни мыслью... — Б. Л. Смирнов, по-видимому, прав, отметив, что речь идет здесь о чем-то вроде «сглаза». Бесконтрольная мысль достигшего некоторых сверхъестественных способностей санньясина могла, как считалось, иметь опасные последствия.

264 ...не произносящий более возгласа «Ceaxal» — Т. е. не совершающий более ведийского ритуала возлияния жертвенного масла в огонь, которые обычно и сопровождались этим возгласом (со значением благословения).

265 ...не нанося при этом вреда стезе благочестивых. — Т. е. не соблазняя, скажем, своим примером других к тому, чтобы вести образ жизни «заблудшего».

266 Параллель предоставляет сходная практика (юродство) в восточном христианстве (см. образы идеальных юродивых в византийской житийной литературе, напр.: Полякова 1972).

267 Санньяса — «отрешение», четвертая, высшая стадия религиозного пути, знаменуемое разрывом всех связей с миром и уходом в последнее странствие «куда глаза глядят», которое, собственно, и описывается в предыдущей гл.46, 77—55.

268 Сути — tattva.

269 См. примеч. 241 к стиху 40 в гл. 43.

270 Ср. гл. 45, 1—10, где рекомендуется таким же способом «отринуть» эквивалентный Мировому древу образ «Колеса Времени». См. также: БхГ 15.7—5, где содержится призыв «срубить крепким мечом непривязанности» перевернутое Мировое древо — ашваттху. О значении этих образов как символов мироотречения см.: Васильков 1998. С. 154—155; Vasil'kov 1995. Р. 265; Vassilkov 1995. Р. 45—46.

271 Образ двух птиц-«друзей» на вершине Мирового древа впервые появляется в «Гимне-загадке» (Asya vämasya) Ригведы (1.164, 20—22); птицы символизируют, по-видимому, бессмертное и бренное начала в человеческой душе, устремленной к познанию. В упанишадах наблюдается развитие этого образа и появляется эквивалентный образ человека, висящего на древе ради познания того, что выше древа — Бога, Пуруши (ШветУп 4.6—7; МундУп 3.3). Подробнее см.: Васильков 1998. С. 152— 153; Vasil'kov 1995. Р. 263—264; Vassilkov 1995. Р. 44—45. В варианте древнего образа, представленном в комментируемом стихе АГ, характеристика «двух птиц» как «лишенных сознанья» должна, по-видимому, подчеркнуть отличие даже высшего начала в индивидуальной психике — Атмана, относимого ранней саянкхьей к миру Пракрити, — от единственного подлинного носителя сознания — Пуруши.

272 Высшее и Безущербное — param anamayam.

273 ...Задерживает праны посредством дыхательных упражнений праналмы, сначала — на десять—двенадцать (матр), а затем выйдя за пределы двадцати четырех — pränäyämair atha pränän samyamya sa punah punah / dasadvädasabhir väpi caturvimsät param tatah. Большинство переводчиков полагало, что речь идет о десяти или двенадцати «видах» пранаямы (Теланг) или о практиковании пранаямы «десять—двенадцать раз» (Дейссен, Смирнов). Гангули перевел просто: «Задерживая жизненные дыхания вновь и вновь по методу пранаямы, посредством десяти или двенадцати, он достигает того, что за пределами двадцати четырех». Гангули сослался при этом на комментарии Нилакантхи, который видел в десяти восемь «звеньев» йоги Патанджали плюс такие принципы, как тарка «размышление; рассуждение» и вайрагья «мироотречение», а в двенадцати — те же восемь «звеньев» йоги плюс дружелюбие (майтри), сострадание (каруна), веселье (мудита) и терпение (упекша). Интерпретация Нилакантхи, разумеется, вполне искусственна. В действительности речь идет о последовательной практике пранаямы с нарастающей задержкой (растяжением) дыхания. Единицей измерения длительности вдоха (а также выдоха и задержки дыхания с воздухом в легких — все три должны быть равны) является «мера» (матра, или матрапрамана), соответствующая «нормальному» вдоху (=2 с половиной палы, или «мгновения ока»). Начав с одной матры на каждый вдох, выдох и задержку, йогин должен в идеале довести их длительность до двадцати четырех матр (Eliade 1990. Р. 58—59). У выражения caturvimsät param tatah возможно и второе значение: «(достигает) того, что за пределами двадцати четырех (таттв)» (в ранней санкхье двадцать пятой таттвой, т. е. высшим элементом системы, мыслился Пуруша); но в таком случае выражение чересчур эллиптично (отсутствует глагол).

274 Саттва и Пуруша... — одно — sattvam са purusas caikas — в связи с этим можно вспомнить о некоторых древнейших традициях протосанкхьи (например, учение Арады Каламы, учителя Будды — по Ашвагхоше), в которых место высшего принципа (впоследствии доставшееся Пуруше) занимала саттва. Адепт достигал высшей цели, истребив в себе тамас и раджас и став саттвастха — «пребывающим в саттве» (Johnston 1974. Р. 35, 83).

275 Эти «примеры» (мошка и дерево, рыба и вода) употреблялись уже в древнейшей «протосанкхье», в частности — в учении Арады Каламы, одного из наставников Будды (по Ашвагхоше; см.: Шохин 1997. С. 94).

276 ...А последователи учения об элементах — «врожденную природу» — svabhävam bhütacintakäh. — Имеются в виду, вероятно, представители одного из древнейших течений индийской философской мысли — материалистической локаяты. Понятие «врожденной природы» (svabhäva) было выработано, по-видимому, именно в их системе.

277 Об исключительной важности принципа «невреждения живому» (ахимса) как в эпической («Мокшадхарма»), так и в классической санкхье (вместе с йогой, противостоящей в этом вопросе всем остальным брахманским даршанам) см.: Houben 1999. Р. 134—140.

278 Шадджа, ришабха, гандхара, мадхьяма и панчама, а кроме них еще нишада и дхайвата. — Перечислены семь кардинальных элементов индийской музыкальной системы — свар (свара — букв, «звук»), отдаленно соответствующих ступеням звукоряда в традиции европейской музыки (подробнее о сварах см. развернутый комментарий А. М. Дубянского в кн.: Менон 1982. Р. 64—65).

279 Кто так знает. — О происхождении и значении этой формулы см. выше, примеч. 196.

280 Знающий Поле — ksetravid.

281 Вдохновенные риши — viprcth.

282 ...в должное время (в него) вернувшийся — samayajno gatah punah — букв.: «Зная правильное время (для всякого действия), вернувшийся (в него)».

283 Подразумевается, что неправильно называть человека, просто знающего наизусть Веды, традиционным термином vedavid — «знающий Веду». Этим словом следует обозначать лишь человека, который познал «Познающего Поле» (Атмана-Пурушу) и тем самым приобщился истинному тайному смыслу Вед.

284 Параллели этой мысли встречаются в христианской традиции. Б. Л. Смирнов в своем комментарии к данному месту цитирует Иоанна Златоуста: «В мире до тех пор будет зло, пока будут существовать два слова: „твое" и „мое"» (Анугита 1977. С. 154).

285 Это высказывание «Анугиты» особенно резко противоречит мировоззрению «Бхагавадгиты», осуждающей отказ от деяния и проповедующей карма-йогу, «йогу действия» (см., в частности, главу II, которая, кстати, в колофонах многих рукописей Гиты озаглавлена «Карма-йога»). Сопоставление Гиты и Анугиты в их отношении к действию позволяет заключить, что встречающееся в Гите порицание тех, кто призывает к бездеятельности, относится именно к представителям соответствующих тенденций в гностической санкхье.

286 Согласно текстам классической санкхьи, 16 начал, составляющих телесную природу человека, суть: 5 индрий действия, 5 индрий восприятия, манас и пять материальных первоэлементов (см.: Санкхья-карика 3 и комментарий Гаудапады. См. также: Шохин 1995. С. 119—120, 307). Общее представление о том, что «человек состоит из шестнадцати частей», встречается уже в упанишадах (см., напр.: ЧхУп 6.7.7; ср. также ПрашнаУп 6; Упанишады 1967. С. 196—197, где фигурирует «пуруша из шестнадцати частей»), однако установить, как конкретно мыслились эти 16 частей, не представляется возможным.

287 уа ebhih käranair dhruvah — неясное выражение, скорее всего подразумевающее, однако, отвлекающую человека от высшей цели деятельность индрий, органов восприятия (слово kärana, помимо таких значений, как «условие», «причина», «материальный элемент», «инструмент, орудие» и т. п., может иметь и значение «орган восприятия»).

288 yathä syät svapnadarsanam. — Нилакантха в своем комментарии разъясняет эти слова иначе: человек, достигший «ясности», уже совершенно изолирован от внешнего мира, он видит все только в своем внутреннем, психическом мире, как видят сновидение.

289 Город, носящий имя слона (gajasähvaya) — иносказательно-шутливое название столицы племени куру Хастинапуры, в котором как бы слышится слово hastin — слон. В действительности название, скорее, связано с именем основателя города — древнего царя Хастина.